Жизнь в восточноевропейских странах сегодня очень достойна по сравнению с тем, что было ранее, но она далека от ожиданий времен падения коммунизма. Безработица высока, темпов развития нет. А так как эти государства стартовали с гораздо более низких позиций, чем другие европейские страны, то отсутствие роста для них составляет существенно более серьезную проблему.
Неприязнь и ненависть к русским в Венгрии имеют глубокие корни. Венгры до сих пор помнят свою революцию 1956 года, как и советские танки. Боязнь России, можно сказать, является якорем венгерской политической культуры. Другой ее якорь — уверенность, что членство в Евросоюзе обеспечивает хорошую жизнь с точки зрения и политического режима конституционной демократии, и материального благополучия. Однако, как и все в этом мире, жизнь оказалась сложнее.
Улица Ваци — это Пятая авеню Будапешта — сегодня выглядит несколько убого по сравнению с тем, что было десять лет назад. Множество известнейших мировых брендов покинули ее, их места заняли бренды второго уровня. Я побывал в нескольких ювелирных магазинах, которые тогда, в 2005 году, предлагали очень дорогие изделия. Сейчас их там нет. Ресторан Gundel является самым изысканным и известным в Будапеште. Сегодня зарезервировать в нем столик не является проблемой. Он был наполовину заполнен американскими евреями, находившимися в туристической поездке в Венгрии, многие из них были одеты в свитера. Скрипачи играли еврейские, а не цыганские мелодии. Венгры ходят в дешевые рестораны.
Вдоль Дуная и на холмах Буды город по-прежнему выглядит великолепно. Но он все равно слегка потерял свой ритм. До 2008 года Будапешт развивался в темпе западноевропейского города. На улицах везде была суета, люди куда-то стремились по неотложным делам, все делали деньги. В 2011 году городской ритм стал гораздо более размеренным. Пробки на улицах возникают только время от времени, перейти дорогу не составляет труда.
Важно разобраться в том, какие шаги предпринимает венгерское правительство в ответ на европейский экономический кризис. Премьер-министр страны Виктор Орбан является лидером правоцентристской партии «Фидеш», которая обладает значительным большинством в парламенте. В отличие от премьеров других стран региона, он способен на принятие решений и на конкретные шаги. После падения коммунизма в Венгрию и другие соседние посткоммунистические страны ринулись австрийские и итальянские банки, которые стали массово предлагать ипотечные кредиты. Венгрия не является частью еврозоны, а использует собственную валюту — форинт. Кредиты, номинированные в форинтах, предоставлялись под более высокие проценты, что должно было компенсировать возможное ослабление национальной валюты. Поэтому население Венгрии стало брать в иностранных банках кредиты в евро, швейцарских франках и даже иенах, выдававшиеся под меньшие проценты, так как считалось, что эти мировые валюты более стабильны и несут меньшие риски курсовых колебаний.
Венгры погнались за низкими процентными ставками — точно так же, как и американцы. Однако наступил момент, когда форинт упал, а поэтому ежемесячные выплаты по кредитам в иностранной валюте становились все больше и больше в пересчете на форинты. В конце концов, настал момент, когда венгры стали отказываться от оплаты кредитов, объявляя дефолт. Банкам очень не хотелось забирать недвижимость, заложенную под ипотечные кредиты, и признавать наличие «плохих долгов» в своих кредитных портфелях, но заемщики оказались просто не в состоянии расплатиться. Орбан вмешался в ситуацию, в результате было объявлено, что ипотечные кредиты в иностранной валюте должны быть пересчитаны в форинты и выплачиваться в них, а не в первоначальной валюте. Также был установлен процент от размера первоначального кредита, который подлежал возврату [56] .
В то время как это решение защитило венгерских заемщиков, оно нарушило фундаментальный европейский принцип ответственности по долгам. Правительства не должны пользоваться своими суверенными правами в одностороннем порядке и вмешиваться в долговые взаимоотношения граждан с иностранными банками. Однако и банки, и Евросоюз в целом проглотили эту пилюлю от Орбана, и это очень важный момент. Далее ЕС пригрозил Орбану санкциями в ответ на его шаги по ослаблению позиций Конституционного суда, в результате которых выросла вероятность того, что Орбан будет все дольше оставаться у власти. После символических уступок со стороны венгерского премьера ЕС отказался от своих угроз. По вопросу ипотечных кредитов ЕС повел себя еще менее напористо. Банки практически капитулировали, а Евросоюз счел за благо просто промолчать.
Произошли две вещи. Первым было то, что ЕС старался сделать все, чтобы удержать Венгрию и вообще всю Восточную Европу в своих рамках. Но, с другой стороны, кризис внутри еврозоны заставил основные политические фигуры в Брюсселе, Берлине и Париже сфокусироваться на проблемах валютного союза, отодвинув проблемы Восточной Европы на второй план. Те выгоды, которые Венгрия ожидала от членства в Евросоюзе, материализовались только отчасти, поэтому националистическая позиция Орбана нашла широкую поддержку в венгерском обществе. Его политика защиты заемщиков очень популярна в стране. Его основная забота — не Евросоюз, а Венгрия и ее позиции в ЕС. Удивительно, но в руководстве Евросоюза не предприняли ничего, чтобы как-то повлиять на его действия.
Управляющие структуры Евросоюза не обладают большим политическим весом. ЕС потерял свою экономическую привлекательность, он не имеет ни единой внешней политики, которой придерживались бы все страны-члены, ни оборонной политики. Европейская оборона строится на основе НАТО, которое является в большей мере американской, а не европейской организацией, если судить по военной мощи. Восточная часть Европейского полуострова в 1991 году наблюдала за слабой Россией и сильной Европой. В настоящее время верно скорее обратное. От Польши до Румынии распространяется разочарование в НАТО и в ЕС, но, что еще более важно, растет неуверенность в будущем. Такое развитие ситуации предоставляет России шанс для упрочения своих стратегических позиций.
России не нужно открытое доминирование в регионе, и она не стремится к этому. Но она заинтересована в ограничении влияния НАТО на востоке. Россия также заинтересована в установлении некоторых пределов европейской интеграции, что может вылиться в стратегическую угрозу, так как Восточной Европе, вероятно, могут быть предложены экономические альтернативы. В то время как Америка не выражала своей большой заинтересованности в региональных делах, а Европа не могла себе позволить массированное экономическое вмешательство, Россия, даже при очень ограниченных ресурсах, получила возможность увеличить свое влияние. Особенно отчетливо это проявилось в прикарпатских странах — Словакии, Венгрии и Румынии.
Россия имеет в своем распоряжении два инструмента. Один можно назвать «коммерческой геополитикой». Как Россия сможет, не имея доминирующего влияния в этих странах, удержать их от шагов в нежелательном для себя направлении? Русские предложили свои инвестиции в энергетику, добычу и обработку минеральных ресурсов, в другие предприятия. Они не стремятся получить контроль над всей экономикой этих стран, даже над их ключевыми отраслями. Им нужна просто достаточная степень своей вовлеченности в эти экономики, чтобы влиять на принятие экономических решений. Они лишь заинтересованы в ведении бизнеса с этим регионом, в котором есть что делать и есть деньги, которые можно заработать.