Орлов мгновенно захлопнул рот, а глаза его беспокойно забегали. Рыков наблюдал за ним пару мгновений, а затем презрительно отмахнулся:
– Никак не думал, что ты способен унизиться до лжи. Итак, говори правду. Кто тебе сказал? Я все равно докопаюсь.
– Докапывайся, – буркнул Орлов. – Все равно – ничего нового тебе не узнать. А Катрин вернется ко мне, и я заставлю ее сделать пластику.
– Если б она хотела, то давно бы ее сделала. Но не сделала – ты не задумывался, почему? Впрочем, тебе твоим мелким ревнивым умишком не понять.
– Так может объяснишь? Для тупых? – брезгливо процедил Орлов.
– Изволь, – охотно согласился Олег. – Тот след служит ей постоянным напоминанием о том, что с ней произошло – не очень-то она стремится забыть.
– Что ты себе вообразил? – в голосе Орлова сквозил презрительный интерес. – Да кто ты такой?
– Я тот, кто отобрал ее у тебя, – усмехнулся Рыков, – с этим не поспоришь. Моя монограмма – тому свидетельство. Печать на договоре, если хочешь.
Но ты, по какой-то одному тебе известной причине, отказываешься это признать и принять. Нарика нанял.
Орлов замер:
– Какого еще нарика?
– Как какого? – удивился Олег. – Того самого, которому ты деньги заплатил, чтобы он на Катрин напал… Ты в курсе, что он ВИЧ-положительный?
– Откуда ты знаешь? – побледнел Орлов, а потом, поняв, что выдал себя с головой, заорал: – Иди к черту! Ты ничего не докажешь!
– А кому мне доказывать? – Рыков демонстративно пожал плечами. – И зачем? У меня, видишь ли, свой собственный суд присяжных. Итак, какого черта ты затеял эту пакость? Я бы еще понял, если б ты отомстил за себя сам, но нанять подобного гаденыша?.. Фи, как неэстетично.
– Зато она бы получила урок на всю жизнь, – рявкнул Орлов. – В сущности, какая ей разница, кому давать – тебе, Мигелю или подобному отребью? Шлюха – шлюха она и есть. Надеюсь, ему удалось.
– Напрасно надеешься, – Олег презрительно скривил губы. – Ему помешали.
– Как? – Орлов замер. – Его задержали?
– Некоторым образом, – Рыков внимательно посмотрел ему в глаза. – Нож под лопатку – прекрасное средство помешать человеку совершить глупость.
– Что? – Орлов сглотнул. – Ты! Ты его убил?
– Да какие же вы все странные, – с досадой поморщился Рыков. – Что ты, что Катрин. «Ты его убил? Ты его убил?!» – передразнил он Орлова. – Нет, я ему памятник поставил… Надгробный…
Орлов уперся лбом в скованные наручниками руки. Именно в этот мгновение он ощутил, словно кто-то дохнул ему в затылок леденящим дыханием – и это была смерть.
– Ты мне всю жизнь завидовал, думаешь, я не видел? – прохрипел он. – Ну, давай, убивай меня – больше ты ни на что не способен.
– Убью, не сомневайся, – спокойно отозвался Рыков. – Но ты ошибаешься, считая, что я тебе завидовал. Ненавидел – да! Но никогда не завидовал.
– Ненавидел? – зло ухмыльнулся Орлов. – Да, как же! Никак не мог смириться, что Кэти предпочла меня!
– Нет, – Олег мотнул головой. – Нет. Это был ее выбор. Меня снедали горечь и обида, но я не завидовал. Но я ненавидел тебя за то, что ты оболгал меня перед Кэти – самым подлым образом.
Орлов искренне удивился:
– Ты что несешь, подонок?
– Я – подонок? – Олег затянутой в перчатку рукой схватил Орлова за волосы и оттянул его голову назад, чтобы лучше видеть лицо, искаженное ужасом. – Ты, сука, не подавился своей ложью, назвав меня педиком?
– Что? Что за бред! Ты совсем тронулся? – Андрей, казалось, совершенно искренне не понимал его обвинений. – Придурок… Тебе действительно лечиться надо.
Олег резко отпустил его, и Орлов ударился лбом о трубу.
– Идиот… Даже не помнит. И я не удивляюсь – ты оболгал меня походя, между делом. Сказал – и забыл. Но я не забыл. И сегодня…
– Ну, убей! – заорал Орлов. – Убей!!! Тебе мало той ненависти, которую Катрин к тебе уже испытывает, ты хочешь захлебнуться в ней после моей смерти? Убей!!!
– С Катрин я сам разберусь, – сухо откликнулся Олег, – Но я еще не закончил. Теперь мы поговорим об Аликс.
Орлов позеленел:
– О ком?..
– О матери моего сына. Как ты про нее узнал? Кто тебе сказал?
– Я не знаю никакой Аликс, – Орлов сжал кулаки. – Что за имя дурацкое…
– Имя ему не нравится, – Олег подошел совсем близко и заглянул ему в лицо.
– А если я сейчас тебе отрежу кое-что…
Орлов забился в припадке страха, раздирая закованные руки в кровь.
– Нет, не надо… я скажу, – простонал он, – это Кортес.
– Кор-тес? – раздельно повторил за ним Олег. – А он откуда узнал? И зачем он тебе об этом доложил? Какое ему дело?
– Этой сволочи до всего есть дело. Он ничего не забывает и ничего не прощает. Впрочем, как любой из нас…
– Любопытно. Значит, он пытался свести счеты со мной твоими руками. Зачем он рассказал тебе? И когда?
– Какая разница! – нервно сглатывая, выдавил пленник. – Тебе не все равно? – но заметив, как угрожающе сдвинулись светлые брови его экзекутора, торопливо добавил: – Еще весной. Мы встретились случайно.
– Случайно – как же! – хмыкнул Рыков. – И ты рассчитываешь, я тебе поверю?
– Дело твое, тварь. Хочешь – верь, хочешь – нет, – Орлов снова рванул руки в бесплодной попытке освободиться. Наручники жадно впились в его запястья.
– Осторожнее, а то скоро без рук останешься, – с иронией посоветовал Олег. – Продолжай. Итак, вы встретились совершенно случайно. В кабак отправились?
Губы Орлова искривились в горькой усмешке:
– Куда ж еще? Естественно. После пятой пинты он мне и выложил.
– Выложил – что? – холодно спросил Олег.
– Он сказал, что неплохо бы тебя накормить тем же дерьмом – испоганить женщину, которую ты любишь. Ты ведь ее любишь? Несмотря на то, что она твоя сестра? А как ты ее любишь – как сестру или как бабу?
Олег несколько мгновений смотрел на него ледяными глазами, а потом коротким апперкотом ударил его в солнечное сплетение. Орлов повис на наручниках, судорожно ловя ртом воздух. Рыков пнул его в бок.
– Еще вопросы? Продолжай, если не хочешь, чтобы я прикончил тебя прямо сейчас.
– Кортес рассказал мне… про твою сестру. Я пришел к ней. Он говорил про какую-то суперсистему сигнализации. Но даже дверь оказалась незапертой.
Олег сжал пальцами виски. Он явственно вспомнил, как, уходя, он сказал Аликс: «Запри за мной. И сигнализацию включи». Она не откликнулась тогда, оставшись сидеть, словно зачарованная, на кровати, откуда он встал, взволнованный и смущенный… Он не позволил себе лечь с ней в постель снова – хотя она ждала этого. Он оставил ее, разочарованную и подавленную, и не удостоверился, что она вновь в безопасности. Ему ничего не стоило отключить сложную сигнализацию – и как он мог не включить ее, когда уходил? Абсолютно уверенный, что он – единственная угроза для нее, пускай фантомная – как он мог быть таким неосторожным?