Приняв такое логичное решение, парень полез в карман за сигаретами. Он услышал шорох кустов за спиной, но повернуться уже не успел, и во взоре его – наивном и холодном, застыло искреннее изумление: как, кто мог убить меня, такого молодого, могущественного и подающего такие надежды? Ведь так все хорошо складывалось!.. Он рухнул навзничь на траву.
Человек, который его убил, нагнулся, поднял с земли пачку Gauloises, вытряс сигарету и закурил. Потом бросил пачку рядом с трупом, неторопливо обшарил его карманы, забрал все деньги и телефон – пусть все выглядит, как ограбление.
– Щенок, – произнес он и быстро пошел прочь.
В одну минуту небо затянуло серыми тучами, и летний ливень обрушился на Париж, изгоняя людей с улиц под натянутые зеленые маркизы, в распахнутые двери магазинов и бистро… Стайки молодых людей, юных парижан, весело смеясь, шагали под проливным дождем, мгновенно промокнув до нитки и не обращая на это никакого внимания. Зелень парков и бульваров стала ярче и пронзительнее, и Бельвилль радостно шелестел влажными ветвями…
Еще одна рука в перчатке дотронулась до лежащего на земле… затем подняла тому веко…
– Мертв, – раздался безучастный голос. – Восхитительно! Он пошел на убийство.
Он позвонил в полицию и, выкинув симку, коих множество для подобных случаев лежало в его кармане, быстро покинул парк. Что там будет дальше – его мало интересовало. Главное – человек, за которым он следил, совершил убийство, подобравшись так близко к Анне, что казалось, чувствовалось его смрадное дыхание – la respiration mortelle de l'assassin [131] .
Спустя несколько дней, в понедельник, Анна собиралась уже выходить из дома, чтобы ехать в Гарнье, когда в дверь позвонили. Софи пошла открывать, и Анна услышала: «Полиция, мадам Перейра дома? А мадам Королева?» В прихожей появились двое – в одном из них она узнала инспектора Дюваля. И недели не минуло, как он приезжал к ним, в день убийства Люсьены. И вот – он снова здесь.
– Есть новости? – встревоженно спросила Анна, кивнув на его смущенное приветствие.
– Да, мадам, – кивнул Дюваль, но тут же спохватился: – Мой коллега из двадцатого округа – инспектор Моран.
– Польщен, мадам, – поклонился Моран.
– Вы разрешите? – спросил Дюваль.
– Конечно, – она сделала приглашающий жест, и они проследовали за ней в гостиную, где Анна предложила им сесть, но все остались стоять. В том числе, и сама Анна, нервно теребившая ручку сумочки.
– Мадам, когда вы в последний раз видели Ксавье Десангра? – спросил Моран.
– Он ведь ваш партнер, не так ли?
– Можно и так сказать, – молодая женщина задумалась. – Последний раз? Последний… На приеме в российском посольстве во вторник. Он выступал вместе со мной. И я дала ему неделю отдохнуть, и себе тоже – мы репетировали целый месяц по двенадцать часов в день без единого выходного. Сегодня мы должны встретиться в балетном классе Гарнье, – она бросила беглый взгляд на часы, стоящие на каминной полке, – через сорок минут.
– Он не придет, мадам.
– Как? – удивилась Анна. – Почему?
Но, вглядевшись в суровые лица стоявших перед ней мужчин, побледнела:
– Что случилось? С Ксавье что-то случилось?
– Увы, мадам, – кивнул Моран. – В четверг его убили.
– Что?! – охнула Анна и пошатнулась. Дюваль подхватил ее под локоть и подвел к креслу, на которое она без сил опустилась.
– Мадам, откуда вы его знаете? – спросил Дюваль.
– Какая разница… Боже, бедный мальчик, такой талантливый… За что?
– Как он попал к вам, мадам? – настойчиво повторил Дюваль. – Вам кто-то его рекомендовал?
– Нет… Он пришел и предложил мне помочь. А мне так нужен был партнер…
– Как можно быть такой неосторожной, мадам, – поразился Моран.
– Такой талантливый, – безысходно повторила Анна. – Какой ужас… У него есть родители?
– Нет, – сообщил Дюваль, – зато есть судимость.
– Что? – Анне показалось, мир обрушился на нее. – Судимость? За что?
– Жестокое обращение. Год условно.
– Жестокое обращение? – обомлела Анна. – Как можно? Он же совсем мальчик.
– Да что вы о нем знаете, мадам? – рассердился Моран. – Вы взяли его без рекомендаций, приблизили к себе… Что вы о нем знаете? – требовательно повторил он.
– Он закончил балетную школу при Гарнье, – со слезами в голосе стала перечислять Анна. – танцевал в каком-то авангардном театре на Левом берегу. Он рассказывал, что снимает квартиру в Сен-Клу…
– Он арендовал студию около кладбища Монпарнас, – сообщил Дюваль. – С ним жила его soumise [132] , которую он регулярно порол до полусмерти.
– Кто? – удивилась Анна. – Его – кто? Он ее порол? О чем вы говорите? Какая студия?
– Десангр – садист, и он порол ее хлыстом с металлическими наконечниками, – невозмутимо начал Моран. – Он посещал особые клубы, там его хорошо знают. Хлою, свою любовницу, он водил туда в строгом ошейнике и на поводке.
– Какой-то бред, – она провела ладонью по лицу. – Я вам не верю.
– Понимаю, – кивнул Дюваль. – Но мы можем доказать каждое наше слово.
– Докажите! – потребовала Анна.
– Bien sur, – Моран достал из кармана несколько фото. – Посмотрите. Вы что-нибудь узнаете?
Анна взглянула на фотографии, и у нее подкосились ноги. Она узнала вещи, похищенные у Жики – павлин севрского фарфора, драгоценности и старинный несессер.
– Это же вещи Жики… прошептала она.
– Вне всякого сомнения, мадам, – довольно улыбнулся Дюваль.
– Но какая связь?..
– Самая прямая, – сказал инспектор и посмотрел на Морана. Тот кивнул и Дюваль продолжил рассказ:
– Вещи изъяты сегодня у скупщика краденого. Он утверждает, что ему все это принес именно Ксавье Десангр спустя сутки после ограбления и убийства в квартире мадам Перейра.
– Вы ходите сказать, что это Ксавье нас ограбил и убил Люсьену? – перед Анной поплыли очертания комнаты.
– Это неопровержимо доказала экспертиза ДНК, – кивнул Дюваль. – Именно он оставил свои волосы и… гм… другой биологический материал на вашей постели, мадам…
Анна закрыла лицо руками и зарыдала.
– Избегайте незнакомцев, мадам, – посоветовал Дюваль. – Они бывают опасными.
– Но, – Анна вдруг перестала плакать, – но он же участвовал в концерте вместе со мной. Как это возможно?
– Это нам еще предстоит выяснить. Но из российского посольства сообщили, что камеры наружного наблюдения засекли его, торопливо подбегающего к посольству в шесть семнадцать вечера. Убийство произошло между семнадцатью сорока пятью и восемнадцатью часами. Так что теоретически можно за полчаса, по périph – на байке, например… Или на скутере. Мы выяснили, что у его soumise есть скутер, только пользовался им Десангр.