По этому поводу долго смеялись и потом говорили мне:
— Олег, объясни, как ты умеешь, чтобы нам было понятно.
250. Болельщик и карьера
В первый раз отец привел меня на футбол в 1944 голу. Мне было тогда 9 лет. Финал кубка: ЦДКА — «Зенит». ЦДКА — команда московская, «Зенит» — ленинградская. Я москвич и, естественно, начал болеть за ЦДКА. Пять лет армии не изменили моей привязанности.
Зато все болельщики ЦСКА были моими друзьями. Я не имел никакого опыта работы с европейскими странами, а Адамишин — не меньший фанат ЦСКА, чем я, с ним мы часто ходили вместе на стадион, — как только стал заведующим Первым европейским отделом, взял меня руководить швейцарским направлением.
251. Чемпион МИДа по футболу
На Мосфильмовской улице напротив посольства Швеции располагалась спортивная база МИДа. Аккуратное хорошо ухоженное футбольное поле, здание с раздевалками и душем.
Там проводилось первенство по футболу между отделами министерства.
Не следует пренебрежительно относиться к мидовским футбольным командам. Команда Отдела дипломатической связи состояла из бывших профессиональных футболистов, как правило, «Динамо». В те годы там играл бывший динамовский нападающий Владимир Савдунин.
И тем почетнее было первое место нашего Первого европейского отдела. Конечно, наш руководитель А. Адамишин и его зам. А. Глухов играли в футбол отлично, но главная заслуга в победе принадлежала футболисту, заявленному под фамилией Маслов. И был это Володя Маслаченко, большой наш друг. Ребята из других отделов не протестовали. Было лишь одно условие: он не должен забивать. Однажды мы выиграли первенство, и я стал чемпионом МИДа по футболу. Сколько было тогда выпито!
252. На стадионе
На стадион иногда заглядывали футболисты. Однажды в перерыве между таймами появился Эдик Стрельцов. Он подошёл к Маслаченко:
— Здорово, Маслак.
Тот скорчил удивленную физиономию:
— Вы меня принимаете за Маслаченко. Меня многие принимают за Маслаченко. Очень похож.
— Да ты что! — не отставил Стрельцов.
— Ошиблись, товарищ, — Маслаченко был настоящим артистом.
Потом начался тайм, и Эдик все понял.
Появился еще один бывший торпедовец — Юра Фалин. Стрельцов показал ему на Володю:
— Смотри, как мужик похож на Маслака.
— Да это же Маслак, — удивился тот.
— Сам ошибался. Очень уж похож.
Как-то, уходя со стадиона, я заметил человека, который совершал круги по беговой дорожке. Это был «великий трус» Г. Вицин, его дочь Наташа была замужем за нашим парнем, и у него был пропуск на нашу базу.
Стадиона этого давно уже нет. А у меня до сих пор в памяти тихий московский вечер, погашены огни, изумрудное поле и одинокий бегун.
253. Ночь во дворце
Я лежал на раскладушке в центре огромного зала и пытался сообразить, где нахожусь. Со стен на меня смотрели портреты каких-то вельможных особ в средневековых костюмах. Слабые лучи, пробивавшиеся через щель между стенами и высоким, как в церкви, потолком, освещали старинный фигурный паркет.
Я поднялся, рядом на простом канцелярском стуле была развешана моя одежда.
Отрылась высокая украшенная золотым орнаментом дверь. Появился вполне современный консул Герман. Он осмотрелся:
— Мрачновато тут. Пойдем завтракать.
Вчера вечером я приехал в Рим.
— Мы ждали тебя завтра, — сказал мне Герман. — И комната для тебя будет готова только завтра. На одну ночь мы тебя где-нибудь разместим. А теперь к столу.
Обильный стол. Три дня в поезде. Позднее время. Я совершенно не помнил, где меня уложили.
— Как спалось? — спросил Герман.
— Как средневековому рыцарю после сражения, — ответил я.
— Ты извини, но пришлось разместить тебя в тронном зале.
И он объяснил. Консульский отдел нашего посольства занимал здание бывшего литовского посольства.
— Мы, конечно, — объяснил Герман, — многое здесь переоборудовали. Но тронный зал решили не трогать, мало ли что может быть.
В этом здании и сейчас размещается консульский отдел русского посольства, литовцам его не отдали.
254. Я и голые девочки
На второй день моего пребывания в Риме консул мне предложил:
— Если не возражаешь, сегодня вечером я покажу тебе кое-что особое. Но никому ни слова.
И повез меня в театр «Волтурно» на представление с голыми девочками.
На следующий день помощник резидента И. Герасимов, друг моего знакомого по Алжиру, конфиденциально отвел меня в сторонку… и:
— Вечером поедем в одно место. Но никому ни слова.
И я снова оказался в том же заведении.
В третий раз я побывал там через день, а на четвертый — девочки начали меня узнавать.
На беду я в этот раз был с Юрой Карповым, вполне солидным дипломатом высокого ранга, супруга которого, строгая дама, работала в консульстве, и поехали мы в «Волтурно» под предлогом приема в японском посольстве.
Две девицы послали мне со сцены воздушный поцелуй.
— А они тебя знают! — сказал я Юре.
— Не может быть, — оправдывался он. — Я здесь всего во второй раз. Первый раз был полтора года назад.
— Так не меня же они приветствуют!
— Верно, не тебя, — согласился он.
По проходу возле нас продефилировала почти голая девица и, подмигнув, что-то проворковала. Я не понял. Попросил Юру перевести. Он вздохнул:
— Она вроде бы пригласила меня за кулисы.
Мы быстро ретировались.
— Ты, пожалуйста, никому не говори, — несколько раз повторил он по дороге домой.
Я обещал и выполнил.
Позже в Москве, когда мы встречались в коридорах МИДа, я допытывался у него:
— Как её звали?
255. Новый порядок
Однажды я вел прием в консульском отделе. Раздался звонок. Человек интересовался визами для своей организации.
— Что за организация? — спросил я.
— Nuovo opinione, — ответил он.
Nuovo opinione — «новый порядок», что-то похоже на неофашистов — такие тоже звонили, и я решительно заявил:
— Для вас виз не будет.
Потом они звонили еще раз. Потом звонил их начальник. Но я был настроен решительно:
— Для вас виз не будет.