Равнина эта была сплошь в дощатых строениях, расположенных аккуратными рядами таким образом, чтобы между ними оставалось достаточно пространства и толпа могла циркулировать, не создавая заторов. Отдельные скопления этих временных построек всевозможных размеров и форм образовывали торговые ряды, где покупателям предлагались те или иные разновидности товара. Здесь были ряды металлических, деревянных, шерстяных изделий, ряды пушнины, тканей, сушеной рыбы и пр. Некоторые сооружения потребовали немалой фантазии по части выбора строительных материалов: одни были сложены, к примеру, из чайных брикетов, другие – из кусков солонины, то есть из образцов товара, который предлагали покупателям его владельцы. Оригинальный рекламный прием, даром что не американский!
Солнце стояло уже очень высоко над торговыми рядами, этими импровизированными аллеями. Ведь оно в то утро взошло из-за горизонта еще до четырех часов, поэтому публики успело набраться много. Русские, сибиряки, немцы, казаки, тюрки всякого рода, персы, грузины, греки, подданные Оттоманской империи, индусы, китайцы, невероятная смесь европейцев и азиатов – все болтали, спорили, ораторствовали, жульничали. Казалось, на этой площади сосредоточилось все, что продается и покупается. Носильщики, лошади, верблюды, ослы, лодки, коляски – все, что может послужить для перевозки товаров, было собрано на этой ярмарочной площади. Пушнина, драгоценные камни, индийский кашемир, турецкие ковры, оружие с Кавказа, ткани из Исфагана и Смирны, броня из Тифлиса, чаи, доставленные сюда караванами, бронзовые изделия из Европы, швейцарские часы, лионские шелка и бархат, английский хлопок, детали для изготовления карет, фрукты, овощи, минералы с Уральских гор, малахит, ляпис-лазурь, духи и благовония, лекарственные растения, древесина, смолы, корабельные снасти, рога, тыквы, арбузы и многое еще – все, что производится в Европе и Америке, в Индии, Китае, Персии, на побережьях Каспийского и Черного морей, сосредоточилось в этой точке земного шара.
Здесь царило возбуждение, все двигалось, производя такую сутолоку и гам, которые не описать. Простолюдины из местных вели себя весьма вызывающе, но и чужестранцы им не уступали. Среди них встречались купцы из Средней Азии, потратившие год, чтобы перевезти свой товар через бескрайние равнины иуберечь его в пути, а теперь вынужденные еще год возвращаться, прежде чем смогут вновь увидеть родную лавку. В конечном счете, эта нижегородская ярмарка – настолько важное событие, что общая стоимость заключаемых на ней сделок – не менее ста миллионов рублей (то есть около трехсот девяноста трех миллионов франков).
Стоит отметить и еще одно: на площадях этого импровизированного города, в проходах между его кварталами (торговыми рядами) собираются шуты всех мастей: фокусники, бродячие акробаты, способные оглушить грохотом своих оркестров и воплями, какими они сзывают публику поглазеть на их балаганные трюки. Цыгане из разных краев, с гор и равнин, гадают прохожим простофилям, поток которых не иссякает, суля им всякие блага и удачи. На Руси цыганами зовут потомков древних коптов, они распевают самые колоритные песни, привлекая зевак необыкновенно своеобразными танцами. Здесь же комедианты из бродячих трупп разыгрывают драмы Шекспира, приспособленные к запросам зрителей, которые толпами сбегаются на их представления. По длинным проходам между рядами разгуливают ходебщики с медведями, их четвероногие эквилибристы ведут себя очень вольно. Попадаются и целые зверинцы, сотрясаемые резкими криками их обитателей, которых дрессировщики подстегивают ударами кнута или заостренными палками. Наконец, в самом центре громадной площади, окруженный толпой в четыре ряда наивных почитателей, горланит «хор волжских речников»: рассевшись на земле, словно на скамьях своего баркаса, они делают вид, будто гребут, а их дирижер, истинный рулевой этого воображаемого судна, знай размахивает палочкой!
А вот еще обычай, диковинный и милый: над всей этой толпой взмывает стая птиц, выпущенных из клеток, в которых их сюда привезли! Следуя традиции, на Нижегородской ярмарке, соблюдаемой очень ревностно, их тюремщики всего за несколько копеек выкупа, внесенного чьей-нибудь милосердной рукой, открывали дверцы узилищ, и пленницы сотнями выпархивали на свободу, радостно щебеча…
Так выглядела эта равнина, такой она должна была оставаться в течение полутора месяцев – прославленная Нижегородская ярмарка обычно длится именно столько. По окончании этого оглушительного периода великий гомон вдруг затихает, словно по мановению волшебной палочки: верхний город вновь обретает свое значение административного центра, нижний впадает в будничную монотонную спячку, и от этого гигантского наплыва торгового люда со всей Европы и Средней Азии не остается ни единого продавца, еще готового предложить какой ни на есть товар, и ни единого покупателя, склонного что-либо приобрести.
Здесь следует заметить, что на сей раз Франция и Англия доставили на большую Нижегородскую ярмарку два достойнейших образца современной цивилизации. То были мсье Альсид Жоливе и мистер Гарри Блаунт.
В самом деле, оба корреспондента в угоду своим читателям прибыли сюда за новыми впечатлениями и сумели наилучшим образом использовать те несколько часов, которые им пришлось здесь потратить, поскольку в дальнейшем им тоже предстояло продолжить свое путешествие на борту «Кавказа».
Они встретились на ярмарке, причем ни тот, ни другой особенно не удивился, ведь обоими владел охотничий инстинкт, вот они и взяли один и тот же след. Однако разговаривать они на сей раз не стали, только поздоровались, причем довольно холодно.
К тому же Альсид Жоливе, оптимист по натуре, видимо, нашел, что все идет достаточно сносно, а поскольку счастливый случай послал ему ужин и ночлег, он внес в свою тетрадку несколько благосклонных и предельно честных замечаний относительно Нижнего Новгорода.
Гарри Блаунт, напротив, тщетно искал, где бы перекусить, и спать ему пришлось под открытым небом. Поэтому он взирал на вещи под другим углом зрения и замышлял статью, призванную испепелить, подобно удару молнии, этот город, где хозяева постоялых дворов не пускают на порог путешественников, хотя эти несчастные готовы позволить содрать с себя три шкуры «как морально, так и материально»!
Михаил Строгов, засунув одну руку в карман, а в другой держа длинную трубку с черешневым мундштуком, выглядел как нельзя более равнодушным, но то была лишь поза. Внимательный физиономист заметил бы, как напряжены мышцы его надбровий, и мигом бы догадался, что этот человек, можно сказать, грызет удила от нетерпения.
Около двух часов он бродил по городу, и все улицы неизменно приводили его на рыночную площадь. Прохаживаясь там, прислушиваясь к разговорам, он замечал немалую обеспокоенность среди купцов, прибывших сюда из пограничных с Азией областей. Было очевидно, что их коммерческие операции изрядно страдали от происходящего. Пускай фигляры, акробаты и эквилибристы все также поднимали ужасный шум перед своими палатками, это было в порядке вещей, ведь им, беднягам, терять нечего, они в торговых предприятиях не участвуют. А вот купцы колебались, не зная, стоит ли связываться с перевозкой товаров по Средней Азии, взбудораженной военной экспедицией ханов.