На завтрак я собиралась, с трудом сдерживая желание попросить у нее еще одну порцию лекарства. Лишь осознание того, что на занятиях нужна светлая голова, заставило отказаться от этой идеи.
В столовой, как и после гибели Виктора Браума, было тихо. Редкие разговоры велись исключительно шепотом. Я сидела и пыталась проглотить хотя бы ложку из своего завтрака, стараясь не вызывать лишнего подозрения у Сайруса. Оборотень — не Лил, начнет расспросы, так просто ему соврать не удастся.
Кстати, сегодня они с Микаэлой сидели рядом. Влюбленными эта парочка, конечно, не выглядела, но шипеть и рычать друг на друга они, к счастью перестали. Даже на извинения, которые Сайрус все-таки принес Лилиан, Мика отреагировала спокойно. Просто внимательно следила за своим женихом и его бывшей девушкой.
Воссоединение нашей прежней компании, пожалуй, было самым приятным моментом грустной трапезы, большую часть которой мой взгляд невольно возвращался к тому месту, где вчера погиб Галитар. Сегодня столик и пространство вокруг него были пусты. Судейская компания сидела ближе к выходу из столовой.
Так и не сумев проглотить ничего, кроме чая, я в компании Ники и Лил направилась на занятия. А на выходе столкнулась взглядом с бледной Дейдрой.
— Радуешься? — с ненавистью прошипела девушка.
— Ты о чем? — от удивления я даже остановилась.
— Ты ведь рада смерти моего брата. И не говори, что не желала ему ее!
На мгновение у меня мелькнула отчаянная мысль о том, что Дейдре стало все известно. Но я тут же отмела ее, понимая, что это просто реакция, вызванная сильными переживаниями.
— Дейд, перестань, — Вальтан прижал к себе невесту. — Кара тут ни при чем.
— Такой смерти я никому не пожелала бы, — холодно произнесла я. — И никакого повода для радости в смерти человека, не нахожу.
— Врешь, ты все врешь! — крикнула Дейдра со слезами, вырываясь из рук Вальтана. — Лицемерка! Это все ты! Ты!
— Идем, Кара, — одернула меня Ники. — Ты же видишь, у нее истерика. Чем быстрее ты уйдешь, тем быстрее она успокоится.
Не споря, я поспешила покинуть столовую.
И потянулись учебные будни. Постепенно жизнь в академии возвращалась в привычный ритм, да и прибавившаяся нагрузка отвлекала от переживаний. Вот только чувство вины, нашептывающее о том, что я стала соучастницей убийства, затихало слишком медленно, отравляя жизнь. Приходилось заливать тревожное состояние успокоительными каплями Лилиан.
После них становилось немного легче, хотя мысли о том, что делать дальше, порядком изматывали. Могла ли я рассказать кому-то о встрече на залитой лунным светом поляне? И как я вообще там очутилась? Почему монстр имеет силу выдернуть мое сознание по своему желанию?
О розе, вине, комплиментах и, главное, своем дерзком поведении с властителем мира за Щитом, я даже вспоминать не хотела. Как и о его предложении разделить власть.
Рассказать обо всем Андре? И чем он поможет? Предложением окончательно запереть?
В конце концов, я все же решила молчать. Ну а чтобы никаких мерзких снов не снилось — пить успокоительные капли Лилиан.
А вскоре Андре возобновил мои тренировки, так что и днем времени на самоедство практически не осталось. Теперь я пыталась научиться управлять щитом, отодвигать его пределы и создавать второй щит вокруг другого человека.
Получалось так себе. Сказывался слишком маленький опыт и полное отсутствие помощи со стороны. Андре мог только смотреть и подбадривать, а мне так хотелось услышать хотя бы один дельный совет!
Но я не отчаивалась, продолжая заниматься с удвоенной, утроенной силой. Так, что под конец занятий уже с трудом держалась на ногах. И хотя занятия здорово отвлекали меня от размышлений, в среду пришлось признать — ресурсы организма уже на пределе.
С трудом выходя из кабинета Андре, я думала только том, как добраться до кровати. Голова кружилась, накатывала тошнота, а ноги с трудом слушались свою хозяйку. В общем, я получила все удовольствия от систематического истощения резерва.
Лилиан, которая дожидалась меня, чтобы вместе идти в столовую, с тревогой выслушала очередные жалобы на тошноту и недовольно покачала головой.
— Показалась бы ты врачевателю, Кара, — укорила она. — Выглядишь как бледная поганка в период засухи: такая же истощенная, замученная и с сероватым оттенком кожи.
— Все нормально, — неубедительно заверила я. После чего выпросила у подруги еще одну порцию волшебных капель и, отказавшись от ужина, упала на вожделенную кровать.
«Пожалуй, завтра надо будет поговорить с Андре и немного ослабить темп наших занятий», — с этой приятной мыслью я и уснула.
После окончания очередного занятия с Карой, Андре направился в деканат факультета Следствия и обвинения. Еще утром он получил сообщение от декана с просьбой уделить несколько минут по какому-то учебному вопросу, так что затягивать дольше было уже невежливо.
— Господин Старший следователь, рад вас видеть, — поприветствовал его пожилой оборотень, который начинал руководить факультетом еще во времена студенчества самого Андре. — Благодарю, что нашли время заглянуть. Речь идет о преподаваемом вами предмете, поэтому я счел возможным вас побеспокоить.
— Слушаю? — с некоторым удивлением отозвался Андре.
— Понимаете ли, с одной из студенток факультета, Николеттой Мэркс, возникла небольшая, гм, проблема.
— И что с ней? — осторожно уточнил мужчина. О прогулах девчонки Андре никому не докладывал, желая сам разобраться с мятежной студенткой.
— Николетта пожелала сдать ваш предмет досрочно, — пожилой декан явно чувствовал себя не в своей тарелке, словно бы сказать все до конца ему было как-то неловко. — Только вот она просит, чтобы экзамен у нее принимал кто-нибудь другой. Не вы.
— Что? — Андре не удержался от гневного восклицания. — И чем она это мотивировала?
— Ничем, просто очень настаивала, — развел руками пожилой оборотень. — Но без вашего согласия я, разумеется, не стал решать данный вопрос.
— Благодарю, профессор, — почти прорычал Андре, чувствуя, как в глубине души разгорается раздражение. — Пожалуй, для начала я сам поговорю со студенткой Мэркс.
Подхватив со стола заявление снежной волчицы, Андре направился в управление, где его ждали неотложные дела. Вот только сосредоточиться на работе никак не получалось. Охватившая мужчину злость упорно не желала утихать. Напротив, становилась все сильнее.
«Какого Хаоса она творит? — вновь и вновь задавался вопросом Андре. — Что, цифар все раздери, я ей сделал? Ведь ничего! Абсолютно ничего! Упрямая, непослушная девчонка!»