— Я предлагаю Академию Врачевания, у меня там…
— Когда у вас будет дочь, судья Брок, тогда вы и будете принимать решения о том, куда и для чего ей ехать, — жестко перебил родитель. — А судьбу Кары решать буду я. И ее беременность…
— Да не беременная я! — мои нервы все-таки не выдержали, и по щекам потекли слезы.
— Бедная девочка, довели! — кинулась успокаивать меня госпожа Травесси.
Мужчины же, как один, растеряли львиную долю своей злости.
— Кара, — выдохнул Себастьян. — Не стоит так сильно переживать…
— Да оставьте меня в покое, наконец! — перебив, всхлипнула я.
— Действительно, прошу всех оставить в покое мою дочь, — тут же поддержал папа. — И вас, госпожа Травесси, тоже. Завтра я сообщу вам результаты осмотра, тогда и будем что-то решать. А ты, — он перевел взгляд на Себастьяна, — чтобы не приближался на выстрел пульсара к ней. Надеюсь, я понятно говорю.
— Как никогда с вами согласна, Ваша Честь! — поддакнула госпожа Травесси, заботливо поправляя мне подушечку. — Кстати, если вы не сильно заняты, готова обсудить с вами церемонию…
— Никаких церемоний! — рявкнул родитель и исчез в вихре портала.
Себастьян попытался подойти ко мне, но был перехвачен посерьезневшим Андре.
— Нет, Ян, не сейчас. Ты же видишь. Только хуже будет.
Скрип зубов Верховного Судьи раздался одновременно с треском сферы нонгата. А спустя мгновение пропал и он. Последними комнату покинули Андре и госпожа Травесси. Причем свою матушку Старший следователь утащил практически силой, ибо та всерьез приготовилась дежурить у моего изголовья до утра.
Только после этого я смогла перевести дыхание. Но почти тотчас встретилась взглядом с ошарашенной до крайней степени Лилиан.
— Капли? — неуверенно предложила подруга.
— Не надо, спасибо, — стирая слезы с лица и криво улыбнувшись, отказалась я. — И так с трудом соображаю, думаю, усну без проблем.
— Кара… а ты и правда можешь быть беременной от Себастьяна Брока? — с запинкой уточнила Лил.
— Нет. То есть, теоретически… конечно… короче, я не беременная, Лили, — окончательно запуталась я в формулировках.
— Но у вас с Верховным Судьей что-то было? — похоже, эта мысль в голове подруги никак не укладывалась.
— «Что-то» было, но больше не будет. И, пожалуйста, давай мы поговорим об этом завтра, — попросила я, посильнее зарываясь в одеяло. — Сегодня я уже не в состоянии обсуждать несуществующие отношения и несуществующую беременность.
Уж не знаю, поверила ли мне Лил, или просто решила не нервировать лишний раз «беременную», но с вопросами больше не приставала.
Заснула я, как и надеялась, быстро. Вот только лимит неприятностей для этого дня, похоже, еще исчерпан не был, поскольку меня практически сразу переместило на лунную поляну.
Правда, на этот раз я не испугалась — слишком была зла и расстроена. Даже не ощутила привычной дрожи, когда рядом возникла черная фигура монстра.
— А вам-то что надо? — задиристо уточнила я, глядя на него в упор.
— Для начала хочу представить тебя своим подчиненным. И давай на «ты» уже, — поправил Хаос, с явным удивлением отмечая мою реакцию на его появление.
Ха! Да при таком количестве адреналина в крови, плевала я вообще на все. И, пожалуй, торжественное знакомство с хаоситами достойно завершит вечер, в котором Себастьян Брок «осчастливил» меня своей персоной.
— К подчиненным, так к подчиненным. Давай, представляй, — милостиво разрешила я.
Монстр тотчас подхватил меня под локоть и повел вперед. Подойдя к самому краю поляны, Хаос взмахнул рукой. В то же мгновение тьма отступила, оставив нас стоящими на широком безжизненном плато, освещаемом тусклым лунным светом все той же багровой луны.
Уединение продлилось недолго. Почти тотчас, один за другим, неподалеку начали взвиваться черные вихри порталов, выпуская на плато высоких существ, закутанных в черные балахоны.
«Действительно, хаоситы высших рангов, — осознала я, глядя на появившиеся из-под капюшонов серые безволосые черепа и увенчанные длинными серыми когтями руки. — Вот ведь морды мерзкие!»
Интересно, как вообще эти монстры могут находиться здесь, в эту минуту? Я ведь сплю! Как же они проникли в мой сон? И, кстати, я до сих пор не знаю, как это делает сам Хаос…
— Вижу, все пришли вовремя, — тем временем, удовлетворенно прошелестел Хаос. — И это хорошо. С радостью хочу официально представить нашу маленькую Видящую, которая не так давно доставила всем нам много хлопот.
Ответные оскалы монстров более чем откровенно сообщили мне о том, что они тоже рады… очень рады были бы сожрать меня живьем. А от плотоядного взгляда безумных глаз хаосита-оборотня, лицо которого застыло в частичной трансформации, мне на мгновение захотелось спрятаться за спину самого Хаоса.
— Она неприкосновенна, — коротко осадил своих подчиненных тот.
На мордах практически всех хаоситов, за исключением одного, тотчас отразились шок, злость и неверие. А Хартхан и вовсе зарычал так, что вибрирующий звук эхом разнесся по всему плато.
— Дважды повторять не буду, — так же спокойно предупредил Хаос. — Видящую любить, оберегать и заботиться. Или у кого-то есть возражения?
Возражать, разумеется, никто не рискнул. Оно и понятно, кто посмеет перечить хозяину?
А сам хозяин уже со своей фирменной жуткой улыбкой смотрел на меня.
— Познакомься, Кара, это мои подчиненные, сподвижники и соратники. Теперь они будут защищать тебя от любых опасностей.
— Очень… приятно, — не скрывая сарказма, ответила я. — Простите, но в моем мире хаоситов принято встречать ударом пульсара или судейского клинка. Так что я без понятия, какой реверанс здесь было бы уместнее изобразить.
На поляне стало совсем тихо. А через мгновение раздался раскатистый смех самого Хаоса.
— С характером девочка, — с улыбкой заметил стоявший ближе всех к нам монстр.
Тот самый, который не выказал удивления после первого сообщения о моей неприкосновенности.
— Нравится, Даршан-тиа? — хмыкнул Хаос. — Вот и я радуюсь, что твой Туманный Ужас не успел ее убить.
Так это хозяин того паука из грота?!
Чувствуя одновременно страх и ненависть, я впилась в хаосита пристальным взглядом.
— Ну, ну, девочка, — уловив мои эмоции, все с той же улыбкой отреагировал тот. — Ты-то просто чуть-чуть испугалась, а у меня последний экземпляр туманника погиб. Между прочим, весьма чувствительная потеря.