— Помню. Но я мог бы пойти с Лили как друг и защищать. А так она неизвестно где, — огрызнулся он.

— Главное, она в безопасности, — отрезала я. — Или для тебя это не важно?

— Важно, конечно, — мигом стушевался Сайрус. — Но он сможет навестить ее, а я… мы — нет.

— Мне кажется, ты перегибаешь палку. Такое чувство, что ты ревнуешь, причем неоправданно…

— Неоправданно?! Кара, ты забываешь, что я — оборотень, и улавливаю оттенки эмоций! Я знаю, что она ему нравится. А теперь он останется с ней наедине и…

— И что? — мне уже от души хотелось запустить в парня чем-нибудь тяжелым. — С кем бы в дальнейшем не оставалась Лил наедине — не твое дело. Ты сам так решил, если помнишь. А сейчас, пожалуйста, иди к себе и постарайся успокоиться. Лично мне надо отдохнуть.

Явно далекий от спокойствия Сайрус вылетел из комнаты, громко хлопнув напоследок дверью.

Проводив друга взглядом, я в который раз удивилась тому, как он несдержан сегодня в эмоциях. Сначала чуть не задушил Лил, потом накинулся на Джеральда. Все-таки не зря оборотней не пускают к Щиту. Для них это действительно опасно. Точнее, опасно для их спутников. Так ведь и убьют, несмотря на всю любовь…

Я резко замерла. А ведь и вправду!

«Дело Даргаса!» — молнией промелькнуло в голове.

Ведь Сай говорил, что земли его клана, откуда родом и Даргас, так же выходят к Щиту. А насколько я видела, достаточно небольшого количества черной дряни, которая могла поступать из-за Щита через маленькую брешь, чтобы превратить любого оборотня в обезумевшее животное. Причем не на один час.

Так, может, вот оно — объяснение случившемуся убийству? Может, родственник Сайруса, что-то вдохнул, и в результате сорвался на девушке? А выявить воздействие темной энергии у следователей не получилось. Это ведь даже не вселившаяся сущность!

«Вот и еще одна тема для разговора с Андре», — решила я и направилась в душ.

Нужно успокоиться и хотя бы отчасти смыть воспоминания о сегодняшнем дне. Жаль, что их нельзя стереть из памяти насовсем…

Глава 2

Несмотря на сильную усталость и полный переживаний день, уснуть не удавалось долго. В голове вновь и вновь прокручивались образы Яна, звучал его голос. Сначала хрипловатый, полный страсти и ласки, а потом холодный, неживой, циничный.

Как же хотелось взять эти воспоминания в руки, сложить в надежный сейф и убрать его подальше от самой себя! Чтобы навсегда забыть, что произошло сегодня в убежище между мною и Себастьяном. Забыть равнодушные слова, заставляющие сгорать от унижения и стыда за проявленную слабость.

Но — увы. Такая магия была мне недоступна.

По щекам скользили предательские слезы, а я обещала, клялась сама себе, что плачу из-за Себастьяна в последний раз. Я — Кара Торн, и больше не попаду в ловушку собственных чувств. К Верховному судье не подойду и на выстрел пульсара. Видеть его буду лишь на занятиях. В конце концов, я не хочу остаток жизни провести в Аландорских горах.

Неудачная влюбленность пройдет. И со временем глупое сердце снова будет принадлежать только своей хозяйке. А Себастьян Брок пусть катится к Ардении. Ее-то полностью устраивает роль куклы, которая не имеет права задавать вопросы, ждать чувств и надеяться на какие-то отношения, кроме постели. В отличие от меня.

Главное, чтобы Себастьян внял убеждениям Андре и больше не пытался донимать меня своими объяснениями.

На этой ноте, еще раз приказав сознанию забыть навсегда о Себастьяне Броке, я наконец-то провалилась в сон.

Вот только сознание оказалось на редкость упрямым. По закону подлости приснился мне именно тот, о ком так хотелось забыть. Причем, сон выглядел на удивление реалистичным.

Я будто и не спала вовсе, а просто переместилась в просторное помещение с дорогой мебелью из черного дерева. Сквозь полузакрытые гардины на узких высоких окнах с трудом пробивался лунный свет. На дальней стене крепилась большая металлическая пластина из аландорского металла. Ее мерцающая гравировка изображала Великую Хранительницу в обрамлении выполненной витиеватыми буквами фразы: «Справедливость — обоюдоострый меч». Судя по всему, это был кабинет Яна, располагавшийся в Доме Правосудия.

Сам Себастьян Брок сидел за длинным массивным столом, уронив голову на темную блестящую столешницу. Около мужчины стояла початая бутылка какого-то напитка и полупустой стакан. Письменные принадлежности и какие-то бумаги, судя по окружающему Себастьяна беспорядку, он просто смахнул не глядя.

«Да, все-таки ты спишь, Кара, — поздравила я себя. — Разве этот ледяной мужчина может из-за чего-то переживать до такой степени, чтобы громить собственный кабинет, а потом напиваться в одиночестве? В реальном мире он уже давно утешается в объятиях Ардении, а ты даже во сне мечтаешь, как девчонка-подросток».

В этот момент очень захотелось вырваться из сновидения, мучавшего меня картинами того, чего никак не могло быть в реальности. Но странный сон не отпускал, заставляя смотреть и смотреть на мужчину.

Лицо Себастьяна, обычно застывшее, ледяное, теперь выглядело хмурым и болезненным. Словно какие-то злые мысли терзали мужчину, заставляя снова и снова испытывать боль. Хотя я и понимала, что все это только сон, наблюдать за страданиями двойника Себастьяна было неуютно.

А тот поднял голову, залпом допил жидкость в стакане и налил новую порцию. Потом угрюмо покрутил стакан в руках и, внезапно вскочив на ноги, с силой запустил его в стену.

Стоявшую рядом бутылку постигла та же участь. Я как наяву видела разлетающиеся в разные стороны осколки и брызги темной жидкости, окатившей стену.

На мгновение показалось, что Верховный судья намерен продолжить, но за дверью внезапно послышались многочисленные голоса. А затем та резко распахнулась, и я изумленно замерла. На пороге даже, не удосужившись постучать, появился мой отец. За ним виднелись несколько человек в черных мантиях.

Себастьян немедленно сел обратно за стол. От эмоций, еще недавно владевших Верховным судьей, не осталось и следа. Их место заняла привычная ледяная маска.

Из вошедших десяти человек мне, кроме отца, были знакомы только трое: судья Каслер, на процессе у которого я недавно побывала, Роберт и его отец, судья Эрик Тунгорм.

Все судьи выглядели хмурыми и встревоженными. Правда, при виде царившего в кабинете беспорядка на их лицах промелькнуло легкое удивление.

— Чем обязан? — бесцветно поинтересовался Верховный судья.

— Мы требуем объяснений тому, что случилось сегодня, Ваша честь, — твердо произнес отец.