— У Кали много храмов, — пояснил водонос. — Но таких, как Храм-на-Холмах, нет.
— Правда? И что же в нем такого особенного?
— Ракшасы.
— Что это?
Но водонос опустил голову и отказался продолжать разговор. Похоже, ему показалось, что он и так сказал слишком много.
Шесть недель назад Вестфален не стерпел бы такой наглости. Но шесть недель назад никто и подумать не мог о восстании сипаев.
Он допил воду, бросил монетку замолкшему водоносу и вышел под палящие лучи солнца. Воздух на открытом месте казался дуновением от горящего дома. Вестфален почувствовал, как пыль, которая постоянно висит над улицей, смешивается с струйками пота на его лице, образуя грязно-соленую маску.
Он последовал за свамином, с удивлением отмечая, как торговцы без вздохов и стонов отдают ему свои лучшие товары, как будто радуясь этому. Вестфален прошел за священником почти через весь Бхарангпур — по его широким оживленным улицам, по узким кривым переулкам. И везде, где проходил священник и его караван, люди рассеивались при его появлении.
Наконец, когда солнце перекочевало на западную сторону, священник подошел к северным воротам города.
«Ну, вот ты и попался!» — подумал Вестфален.
Все груженые животные перед выездом из Бхарангпура или другого гарнизонного города подвергаются тщательному осмотру на наличие контрабанды. Не важно, что в Бенгалии повстанцы не проявляли активности, это был общий приказ, обязательный к выполнению.
Вестфален стоял приблизительно в двухстах ярдах и следил за происходящим. Он подождет, пока английский часовой начнет проверку, затем подойдет и, задавая обычные вопросы, узнает побольше об этом свамине и его Храме-на-Холмах.
Вестфален увидел, как священник остановился у ворот и заговорил с часовым, у которого с плеча свисал «энфилд» Они болтали, как старинные приятели. И через несколько секунд священник, без всякого досмотра, продолжил свой путь Вестфален едва успел заметить как тот сунул что-то в руку часового, причем сделал это так быстро, что Вестфален, мигни он в этот момент, мог бы все пропустить.
Священник и его мулы были уже далеко за городской стеной, направляясь к северо-западным холмам, когда Вестфален подошел к часовому:
Вашу винтовку, солдат!
Часовой отдал ему честь, потом снял с плеча винтовку и без всяких вопросов протянул ее Вестфалену. Вестфален знал его. Унтер-офицер по фамилии Макдональд — молодой, краснолицый, выпивоха, любитель подраться, как, впрочем, и все ребята в гарнизоне стрелков. За те три недели, что Вестфален командовал гарнизоном в Бхарангпуре, он составил о Макдональде мнение как о хорошем солдате.
— Вы пойдете под арест за нарушение долга!
— Сэр, я...
— И за получение взятки!
— Я пытался вернуть ему ее, сэр!
Вестфален рассмеялся. Похоже, этот парень думает, что он не только глуп, но и слеп.
— Конечно пытался! Поэтому и осмотрел его мулов!
— Старик Джагарнат возит провизию для храма, сэр. Я здесь служу уже два года, капитан. И он приходит в город каждый месяц, как часы, с появлением новой луны. Он возит еду в горы, вот и все, сэр.
— Все равно он должен быть подвергнут проверке, как и все остальные.
Макдональд взглянул на удаляющийся караван.
— Джагарнат сказал, они не любят, когда прикасаются к их еде, сэр. Только они сами могут это делать.
— Ах какая жалость! Полагаю, ты позволил ему пройти без проверки просто по доброте душевной? — Вестфалена уже начинала злить невероятная наглость этого солдата. — Ну-ка выверни карманы, интересно за сколько сребреников ты продал своих товарищей?
— Я никогда не предавал своих товарищей! — выпалил Макдональд в лицо Вестфалену.
Почему-то Вестфален поверил ему. Но отступать было поздно.
— Выворачивай карманы!
Макдональд вывернул только один — из правого кармана он извлек маленький, шершавый, прозрачный ровной красной окраски камушек.
Вестфален чуть не задохнулся от неожиданности.
— Давай его сюда.
Вестфален посмотрел на камушек в свете заходящего солнца. Он знал толк в драгоценностях. Ему уже приходилось встречаться с необработанными камнями, когда, чтобы расплатиться с наиболее настойчивыми кредиторами, он вынужден был превращать семейные драгоценности в наличность.
Сейчас он держал в руках необработанный рубин. Этакая крошечная штучка, но стоит отполировать ее, и можно выручить по крайней мере сто фунтов. Рука Вестфалена задрожала. Если только за то, чтобы часовой не прикасался к его провизии, священник откупился этим, то...
— Где находится этот храм?
— Не знаю, сэр. — Макдональд ел глазами своего начальника, возможно, ища пути к примирению. — Я никогда не мог его отыскать. Местные про это не знают и знать не хотят. Считается, что Храм-на-Холмах набит драгоценностями, но его охраняют демоны.
Вестфален усмехнулся. Метафизическая чушь. А вот камень в его руке осязаем и материален. А то, с какой легкостью свамин отдал его Макдональду, говорит о том, что там, откуда его взяли, осталось еще очень и очень много таких камушков. С чрезвычайной неохотой Вестфален вернул рубин Макдональду. Нет, он будет делать более крупные ставки. А для этого нужно продемонстрировать полнейшее пренебрежение к деньгам.
— Ладно, в конце концов, ничего страшного не произошло. Продай его повыгодней и подели деньги с товарищами... Честно подели, понял?
От удивления Макдональд чуть в обморок не упал, но сжался и резко салютнул:
Есть, сэр!
Вестфален кинул солдату «энфилд» и отошел, зная, что теперь Макдональд будет считать его самым справедливым и самым лучшим командиром на свете. Он нуждался в Макдональде и других солдатах, пробывших в Бхарангпуре не один год.
Вестфален решил отыскать Храм-на-Холмах. Это разрешило бы все его финансовые проблемы.
Джек проснулся почти в десять утра, чувствуя себя совершенно разбитым.
Он пришел домой, вдохновленный успехом прошлой ночи, но восторг быстро испарился. Теперь квартира казалась ему совершенно пустой. Хуже того, он чувствовал безграничную пустоту внутри. Быстро выпив пару «Лайтс», он спрятал вторую часть гонорара за потайной панелью и завалился в постель. Однако после пары часов сна он неизвестно почему проснулся. Целый час проворочался в постели, наконец встал и отправился досматривать «Невесту Франкенштейна». Когда на фоне символа кинокомпании «Юниверсал» появились титры «Конец», он опять забылся тревожным сном.