Несмотря на тепло восходящего солнца, Вестфален дрожал, то ли из-за бессонной ночи, которую он провел, спрятавшись от дождя под выступом скалы; то ли из-за страха перед предстоящим побоищем. Прошлой ночью он просто умирал от страха и не смог и глаз сомкнуть, пока его люди спали без задних ног. Капитану все время чудилось, что какие-то дикие существа бродят вокруг разведенного солдатами костра. Время от времени в темноте возникали желтые искры света, похожие на яркие вспышки. Лошади, похоже, тоже что-то почувствовали и всю ночь вели себя беспокойно.
Но сейчас уже день, и Вестфален не мог понять причину своей дрожи.
Он повернулся к храму и внимательно посмотрел на него в бинокль. Храм располагался в центре двора, окруженного стеной, а левым боком он как бы упирался в скалы. Но более всего потрясла исходящая от храма темнота, но не блеклая и тусклая, а гордая и сияющая, как будто он был покрыт твердым ониксом. Храм был какой-то странной формы и похож на коробку с закругленными краями. Казалось, что он построен слоями и каждый верхний слой нависал над предыдущим. Стены храма обнесены бордюром, а их подпирали фигуры, напоминающие горгулий, но с этого места Вестфален не мог рассмотреть строение более детально. На вершине храма возвышался такой же черный, как и вся остальная постройка, огромный обелиск, упирающийся в небо.
Вестфален, перебирая дагеротипы, часто пытался представить себе, какой он, этот Храм-на-Холмах. Но он оказался совершенно из ряда вон выходящим. Он выглядел, как... он выглядел так, как будто кто-то вбил клин между слоями лакрицы и оставил их таять на солнце.
Пока Вестфален рассматривал храм, дверь в стене открылась, и оттуда вышел, неся на плечах огромный кувшин, мужчина более молодой, чем Джагарнат, но одетый в такое же дхоти. Он проследовал до дальнего угла, вылил содержимое кувшина на землю и вернулся назад в храм.
Но дверь за ним осталась открытой.
Причин оттягивать штурм больше не осталось, тем более что никакие силы, небесные или земные, не смогли бы сдержать его людей. Вестфален понимал, что они должны обрушиться со склона с сокрушительной силой. Вначале он был способен на это, но в данный момент абсолютно все вышло из-под его контроля.
Он спрыгнул с выступа и повернулся к солдатам.
— Двумя группами с оружием наготове спускаемся бегом. Тук возглавит первую группу, которая, ворвавшись внутрь, направится налево; а Рассел — вторую, которая направится направо. Если не встретим мгновенного сопротивления, спешивайтесь и держите винтовки заряженными. А уж тогда обыщем каждый клочок земли, где могут быть спрятаны драгоценности. Вопросы есть?
Солдаты помотали головами. Они были более чем готовы. У них слюнки текли перед битвой. Им всегда был необходим кто-то, кто смог бы их сдерживать.
— Поднимайся! — скомандовал Вестфален.
Штурм начался, как и было запланировано. Вестфален пустил вперед шесть уланов, пока поднимал всех остальных. Вначале, когда они были в поле зрения возможных наблюдателей из храма, они скакали рысью, затем перешли в галоп.
Но вдруг на дороге, ведущей к стене, что-то произошло. Солдаты, подзадоривая друг друга, заорали и заулюлюкали. Вскоре уланы спустились со склона и заняли боевую позицию, развернув фланги. Они подгоняли друг друга, все увеличивая и увеличивая скорость.
Им сказали, что за стенами прячется отряд бунтовщиков сипаев. Поэтому уланы были готовы убивать, как только ворвутся за ворота. И только Вестфален знал, что единственное сопротивление за стенами храма им могут оказать ошеломленные безоружные и безобидные индийские священники.
Только понимание этого позволило капитану держаться рядом со своими солдатами. "Не о чем волноваться, — повторял он себе, когда стена все приближалась и приближалась. — Там всего лишь несколько невооруженных священников. Не о чем волноваться". Когда они подъехали к воротам, Вестфален мельком увидел барельефы, которые опоясывали стену, но его мысли были слишком заняты тем, что они смогут найти внутри, чтобы отвлекаться на декоративные украшения. Вестфален выхватил свою саблю и вступил во двор за своими уланами.
Вестфален увидел трех священников, стоящих перед дверьми храма. Все они оказались безоружными. Они побежали вперед, размахивая руками, как будто надеялись, что смогут разогнать солдат как ворон возгласами «кыш!».
Но уланы никогда не колеблются. Трое из них на ходу развернулись веером и направили свои пики на священников. Затем объехали вокруг храма и пошли на штурм главного входа, где спешились, побросали пики и вынули сумки из седел.
Но Вестфален не спешился. И хотя он чувствовал себя неуютно в качестве легкой мишени, но все же на лошади ощущал себя в большей безопасности, так как в случае, если что-то пойдет не так, он в любой момент сможет развернуться и пуститься галопом из ворот.
Наступило временное затишье, которым капитан воспользовался, чтобы дать солдатам последние указания относительно штурма главного входа. Они были уже в нескольких шагах от цели, когда свамины контратаковали сразу же в двух направлениях. Дико крича от ярости, человек шесть священников выбежали из храма. Одни из них были вооружены кнутами и копьями, другие кривыми мечами.
Битва напоминала скорее кровавую бойню. Вестфален почти жалел священников. Солдаты принялись расправляться с ближайшей группой, появившейся из храма. После первого залпа винтовок на ногах остался только один свамин. Он обежал их фланги, чтобы присоединиться ко второй группе, которая притормозила, увидев, что случилось с авангардом. Не вылезая из седла, Вестфален скомандовал отступить на несколько шагов от черного храма, чтобы перезарядить оружие. После второго и третьего залпов на ногах остались только двое священников. Хантер и Мэллсон подняли пики и побежали к уцелевшим.
И все было кончено.
Оцепеневший Вестфален сидел верхом, его взгляд блуждал по двору. Так просто. Все — конец. Все они так быстро погибли. Под утренним солнцем раскинулись тела, их кровь стекала и просачивалась в песок, а вездесущие мухи уже начали слетаться на пиршество. Некоторые священники казались спящими, другие, пронзенными пиками, напоминали насекомых, пригвожденных к доске.
Вестфален опустил взгляд на свой чистый клинок. Ему удалось не запачкать кровью ни меч, ни руки; как бы там ни было, это казалось ему оправданием, позволяющим не чувствовать за собой вины в том, что там произошло.
— Не надо так смотреть на меня, — сказал Тук, пинком переворачивая труп на спину.
— Оставь! — приказал Вестфален, наконец спешившись. — Проверь все внутри. Осмотрись. Может, кто спрятался там?
Капитан приказал взорвать храм, но только после тщательного обыска. Тук и Рассел исчезли в темноте, а он, вложив меч в ножны, пошел исследовать храм. Оказалось, что построен он вовсе не из камня, как он думал вначале, а из твердого черного дерева, выделанного и тщательно отполированного. Весь храм был украшен панелями с резьбой по дереву. Наиболее потрясающе были декорированы бордюры, на которых красовались двухметровые существа. Картины опоясывали каждый уровень. Вестфален попытался проследить целиком одну из композиций, начинающуюся у правой двери храма. Живопись показалась капитану грубо стилизованной, и он не смог понять изображенный сюжет. Одно было совершенно понятно. То, что он видел, являлось воплощенным насилием. Каждая картина композиции представляла собой или сцены убийства, или расчленения каких-то демоноподобных существ, пожирающих человеческую плоть.