Поначалу они зашли как бы мимо цели, а потом с переворотом в сторону и почти отвесно вниз. Перед атакой один из них над целью круг дымом «выложил». Погода была тихой, этот круг долго держался. И вот они отвесно пикировали в этот круг. Тут так: если в этот круг впишешься, то, считай, на 50 % в цель попал. Но 50 % это не 100. На мой взгляд, пикировали где-то с 2000 метров, «круг» был метрах на 1500, а вывод метрах на 1000. Но я могу и ошибаться.
Вначале «юнкерсам» устроили «веселую жизнь» наши зенитчики. Слушай, я сам летчик-бомбардировщик и плотность зенитного огня оценить могу! Поверь, здесь огонь был – о-го-го! А потом налетели наши истребители – Ла-5. Надо сказать, что прикрывала этот мост целая истребительная авиадивизия, причем не какая-нибудь, а очень известная, и летчики там были настоящие «звери».
Как начали они этих «лаптежников» бить! Разогнали их моментально. Нескольких сбили. Тут вторая волна «юнкерсов». И опять все по новой – зенитки, истребители, «разгон».
На следующий день та же самая история. Несколько волн «юнкерсов» – эффект нулевой.
На третий день я из Волхова улетел и не знаю, что там было дальше, но, кажется, немцы в этот мост так и не попали. Впечатлило мастерство летчиков. Это надо все очень хорошо рассчитать и точно цель разведать, чтобы вот так, «переворотом в сторону», атаковать такую маленькую по площади цель, как мост. Опять же, в «круг» попасть тоже надо уметь, не говоря уже о том, чтобы точно над мостом этот круг «вывести». Да вдобавок под зенитным огнем такой плотности. Этот летчик, что круг дымом «выложил», был настоящий ас. А вот планирование операции плохое, шаблонное до невероятности. Два дня одно и то же. Чуть ли не в одно и то же время, с одного направления, несколькими волнами. Ничего интересного. При таком мастерстве пилотов такая шаблонность в планировании… Это очень удивило.
– Скажите, на Ваш взгляд, при боевом бомбометании на Пе-2 какова средняя точность попаданий в процентах от «полигонной»?
– Процентов 25–30. То есть на такую цель, в которую мы на полигоне с первого раза попадаем, в боевой обстановке надо затратить в 3–4 раза больше вылетов.
Вот бомбили мы Нарвский мост. Зенитками он был прикрыт очень сильно. Перед ударом сделали обычные расчеты – сколько самолето-вылетов требуется для уничтожения этого моста. Подсчитали – вышло 90 самолето-вылетов. Это теория. А что получилось на практике?
Атаковали мы этот мост всем полком. 27 самолетов – три «девятки» на вылет, 108 бомб. Первый вылет – нет попаданий. Второй – нет попаданий. Третий – попадает в мост только одна 250-кг бомба. Правда, ее одной хватило – одна из секций моста (что к берегу примыкала) рухнула. Вот и получается, что для уничтожения моста нам понадобился 81 самолето-вылет. Да и то потом (когда Нарву освободили) смотрели, как бомба попала, и выяснилось, что подрыв произошел сбоку-снизу. Бомбили-то МСТАБами, и, похоже, что эта бомба, уже пролетая мимо, зацепилась крюком за край секции, «закрутилась» и взорвалась под нею. Бомбили б этот мост обыкновенными ФАБами, наверное, и на третьем бы вылете не попали.
Не думаю, что у немцев на «Штуках» процент попаданий был выше.
– Вот такой вопрос: Вам очень страшно было?
– Еще как! Человеческая натура построена так, что каждый человек боится умереть. И ты, и я. Да, и я боялся умереть. Только одни люди могут это преодолеть, своим характером, настойчивостью, а другие – не могут. Так вот тех, которые не могут, их записывают в трусы, хотя страх это естественно. Мы просто не можем оценить величину страха, который наступает у этого человека.
Даже взять меня. Вот лечу я – наслаждаюсь, а потом сразу как дам! В пике, чуть ли не головой в фонарь! Пикирование – это очень страшная вещь. Но привык. Человек ко всему привыкает, даже к страху. Надо только себя вначале пересилить, а потом и пикирование, и бой для тебя делается привычной работой.
– Скажите, а сколько раз Вас представляли на звание Героя Советского Союза?
– Дважды, нет, даже трижды.
Первый раз – после удара по «Ниобе», у меня уже было около 80 боевых вылетов (а 80 боевых вылетов уже само по себе давало право на получение Героя). Второй раз – сразу после войны, за 139 боевых вылетов. И третий раз – уже во времена Хрущева, я уже демобилизовался. Третий раз городской военком подсуетился, сам подал на меня документы (я к этому никакого отношения не имел), но ему из Москвы ответили примерно так: «Товарищ Аносов за свои боевые заслуги в Великой Отечественной войне Родиной награжден достойно». Почему получилось именно так? Не хочу я об этом говорить… Поверь мне, я ни на кого не в обиде, и наградами я и вправду не обделен, вон у меня всего сколько – и орден Ленина, и целых четыре Красных Знамени, и вот моя любимая, «За оборону Ленинграда». Я этой медалью очень горжусь.
– Такой вопрос, может быть, некорректный: у нас дури на войне было много?
– Много. Особенно в первой половине. Как с ума сходили.
Помню, училище эвакуировали, старались по возможности вывезти имущества и техники как можно больше. И попадаем мы на крупнейшую авиационную базу неподалеку от Ейска. Гигантские склады имущества. Мы вывозим училищное, а рядом с нашими, училищными, складами стратегические склады авиаимущества. Чего там только не было – регланы летние, регланы зимние, меховые комбинезоны, шерстяные авиационные свитера, шерстяное и шелковое белье, подшлемники, шлемофоны, очки, краги, сапоги, унты, обмундирование и т. д. и т. п. – столько всего! Мы, курсанты, никогда этого «богатства» и не видели. И все великолепного качества! Но не наше. Мы пытались хоть часть забрать – нельзя! Приказано уничтожить! Да раздайте же все это курсантам – нельзя, приказано уничтожить! И вот на наших глазах заходил на склад солдат с ранцевым огнеметом – пых! пых! – заполыхало. Все! Приказ Верховного Командования выполнили! Жуть!
А вот уже сейчас вспоминаю некоторые боевые вылеты… Да на кой же хрен мы их делали?! Вот боновые заграждения в Финском заливе бомбили. Для чего?! Это что, дамбы, которые можно бомбами разнести? Это же металлические сети, им вреда от бомбовых взрывов столько же, на сколько рыбацкая сеть от ветра защищает. А ведь послали «четверку» Саши Метелкина без истребительного прикрытия. И Саша погиб, и с ним еще два экипажа. Какой парень отличный был и летчик опытнейший! По дурости потеряли.
Или докладывает разведка, что возле эстонского побережья засечено скопление БДБ. Двадцать одна штука. И вот бомбим мы их каждый день. Каждый вылет три-пять экипажей теряем – истребительное противодействие сильнейшее, поскольку аэродромы немецкие – вот они, сами к ним «в гости» летим. А топим в лучшем случае три-четыре баржи. А вот вдуматься, какой вред нам от этих барж? Да никакого. Никакой боевой опасности эти корабли не представляли. И главное, разведка каждый день летает, и каждый день их ровно двадцать одна. И ежедневно нас в эту мясорубку. Теперь понимаю, что немцы таким образом нашу морскую бомбардировочную авиацию просто «перемалывали». Пока до нашего командования это дошло, мы многих потеряли.