— Теперь мне ясно, почему Чарльз так странно разговаривал со мной!
— Ты тоже сегодня говоришь не так, как обычно.
Ей не хотелось обременять Алана своими проблемами, но все-таки она должна была ему сказать правду.
— Да, с Джеффи неладно. У него аллергия на новое лекарство.
— О, очень жаль! Но скажи, — Сильвия почувствовала, как оживился его голос, — когда я выйду отсюда и мы все будем знать об этой целительной силе, тогда ты позволишь мне испытать ее на Джеффи?
Она почувствовала, что все мускулы ее тела напряглись сами собой.
— Алан, а это поможет?
— Я не знаю. Во всех остальных случаях она как будто действует. Почему бы ей не исцелить аутизм?
«Боже, если бы я могла поверить в это хоть на минуту!» — подумала она.
— Сильвия, ты меня слышишь? — забеспокоился Алан.
Она глубоко вздохнула:
— Да, милый, я еще здесь. Скорее возвращайся домой, хорошо? Пожалуйста.
— Я уже еду.
Она рассмеялась, и это принесло ей некоторое облегчение.
— Подожди все же: пока они не закончат свое обследование.
— До свидания, миссис Тоад.
— До свидания, Алан.
Она повесила трубку и, подойдя к Джеффи, взяла его на руки, крепко прижав к себе, не обращая внимания на его отчаянные, хотя и бессознательные, попытки освободиться.
— О, Джеффи. Все будет хорошо. Я чувствую, что дело идет на лад.
Она действительно это чувствовала. Горькое разочарование прошло. Где-то там, за очередным поворотом, она вскоре увидит лучик света, который рано или поздно обязан забрезжить в конце туннеля.
«Так вот оно что значит быть пациентом!»
Уже вторые сутки над Аланом проводились всякого рода эксперименты, и ему это было совсем не по душе.
Вчера, в шесть часов утра, ему к вискам присоединили электроконтакты, а к поясу пристегнули коробку с приборами для телеметрического снятия энцефалограммы на протяжении 24 часов. Его кололи какой-то гадостью в течение всего дня. И при этом ничего ему не объясняли. С самого утра час за часом его подвергали комплексному психологическому тестированию.
Правда, сам-то он, по крайней мере, хоть понимал, что к чему. Каково же было обычному пациенту наблюдать, как вокруг него происходит нечто странное и таинственное, несущее смутную угрозу?
Вдобавок ко всему Алан чувствовал себя очень одиноко. Он отчаянно скучал по Сильвии. Несколько дней, проведенных с ней, перевернули его жизнь. Сознание того, что он разлучен с этой женщиной, причиняло ему почти физическую боль. Но на обследование он решился в основном ради Сильвии. Если их отношения имеют хоть какое-нибудь будущее, то ему, Алану, необходимо знать, на что он обрекает любимого человека.
Итак, на какое-то время он стал обычным пациентом. И как любой пациент, он беспокоился о результатах этих обследований. Вероятно, для Эксфорда это был всего лишь очередной эксперимент, для Алана же дело обстояло гораздо серьезнее. Он был не на шутку озабочен провалами в памяти, из-за которых он не мог вспомнить целые периоды своей жизни, в особенности последние события. Это порождало самые страшные предположения. Уж лучше бы это был рак мозга, нежели болезнь Альцгеймера. Алану было известно, что обычно эта болезнь поражала людей более пожилого возраста, однако, все ее симптомы были, что называется, налицо.
В настоящий момент Алан возлежал на жестком столе в рентгеновском отделении Фонда в ожидании того момента, когда включат томограф. В кабинет вошла молодая девушка-лаборантка со шприцем в руке. На лице у нее было по меньшей мере четыре фунта косметики.
— Ваше заведение работает и по субботам? — спросил Алан, пока девушка протирала ему руку спиртом.
— Ежедневно, — ответила она сквозь зубы, жуя жевательную резинку.
— Между прочим, пару недель назад мне уже делали просвечивание. — Алан вспомнил приятное ощущение теплоты, которое посетило его, когда ему ввели в вену контрастное вещество.
— Это не просвечивание, — безучастно ответила девица. — Это ПЭТ.
Позитронно-эмиссионная томография. Алан с удовлетворением отметил, что все еще помнит, как расшифровывается ПЭТ. Может быть, память у него, в конце концов, не такая уж и плохая.
— Ах да, — произнес он менторским тоном. — Позитронно-эмиссионная томография.
Лаборантка с интересом посмотрела на своего подопечного.
— Да, действительно, А откуда вы знаете?
— Прочитал об этом как-то в «Ньюсуик». Что это вы собираетесь мне вколоть?
— Просто сахар.
«Да нет, не просто сахар», — подумал Алан, зная, что это был радиоактивный сахар, при помощи которого можно будет определить наиболее и наименее активные участки его головного мозга. Он вспомнил, что читал когда-то в журнале статью, в которой говорилось о том, что позитронная томография выявляет отклонения в мозговом метаболизме при шизофрении. Не ищет ли Чарльз доказательства того, что Алан псих?
— Доктор Эксфорд велел, чтобы вы немного походили перед просвечиванием, — сообщила девица, вытащив иглу из вены.
По-видимому, Эксфорд хочет исследовать общую активность его мозга.
А что, если позитронно-эмиссионная томография укажет на шизофренические отклонения в его мозгу? Что, если все виденное и сделанное Аланом за последнее время в действительности лишь плод его собственного воображения?
Нет, он не угодит в эту ловушку! «Я не сумасшедший», — подумал Алан, а потом вспомнил, что все сумасшедшие говорят то же самое.
Наконец обследования подошли к концу, и теперь Алан сидел в своей маленькой пустой комнатке на седьмом этаже. Раздался стук в дверь.
На пороге появился мистер К. Алан даже не узнал его поначалу — цвет лица у бывшего пациента значительно улучшился. У его ног стоял чемодан.
— Я зашел попрощаться с вами, — сказал он, протягивая руку.
Алан крепко пожал ее.
— Выписываетесь?
— Да. Ухожу на субботнюю вечернюю прогулку и не вернусь больше. Мне сказали, что я им больше не нужен, поскольку я здоров.
— Они объяснили вам, каким образом рассосалась ваша опухоль? — Алану было интересно знать, как Эксфорд и его компания объяснили это мистеру К.
— Сказали, что она рассосалась сама собой. Спонтанная ремиссия, или что-то в этом роде, — ответил он, улыбаясь и подмигивая. — Но я-то знаю, в чем тут дело, да и вы знаете не хуже меня.
— И в чем же?
Он наставил палец в грудь Алана.
— В вас. Вы сделали это. Я не знаю, каким образом, но именно вы это сделали. Единственное объяснение, которое я могу придумать, — это то, что вы ангел или кто-то в этом роде, ниспосланный Богом, чтобы дать мне еще один шанс. И я принимаю его! Я проворонил его в первый раз, но больше не повторю этой ошибки.