Обычно так и есть. Но весной 2015 года биологи Валентино Ганц и Итан Бьер добились того, чтобы измененная хромосома (“желтая”) передавала свою мутацию другой хромосоме в той же клетке (“коричневой”). В результате при скрещивании желтых мух с коричневыми среди родившихся девочек 243 были полностью желтыми (еще 11 обладали мозаичной окраской, и 6 все-таки были коричневыми, потому что система не сработала).
Это вопиющее нарушение законов Менделя было достигнуто с помощью системы CRISPR/Cas9. Гены, которые кодируют саму эту систему, исследователи встроили прямо внутрь гена yellow. Получилось так: когда в одной клетке оказывается хромосома с измененным yellow и хромосома с обычным yellow, то первая синтезирует систему CRISPR/Cas9, чтобы перестроить вторую по своему образу и подобию. И если, скажем, скрестить обладателя таких измененных yellow с обладателем обычных, то детишки получатся с измененными yellow. Во всех хромосомах.
Этот метод – мутагенная цепная реакция – обладает огромным потенциалом. Он позволяет быстро и эффективно – несопоставимо эффективнее, чем при селекции, – избавляться от нежелательных генов. Например, от генов, вызывающих какие-нибудь тяжелые болезни. Например, у человека.
Но об экспериментах на человеческих клетках и эмбрионах я писать пока не буду, просто потому, что к моменту выхода книжки неизбежно все изменится. Причем все может измениться и в сторону абсолютного запрета, и в сторону первых впечатляющих успехов, а может произойти и то и другое одновременно. Пока что с эмбрионами (искусственно полученными триплоидными, заведомо неспособными вырасти в людей) успел поэкспериментировать один коллектив китайских ученых – их пробовали избавить от бета-талассемии, наследственного заболевания крови [19]. Получилось так себе: из 86 эмбрионов, которым была введена генетическая конструкция, только 71 продолжил развиваться, и только у 4 из них ген был отредактирован правильно. Так что ярые противники генетического улучшения человеческих эмбрионов пока что могут выдохнуть: до этого еще очень далеко.
Возвращаемся к более традиционным ГМО. Настало время разобраться, за что же их все-таки не любят. Критических текстов и передач довольно много, но аргументы в них удивительным образом повторяются из года в год одни и те же, причем явно рассчитанные на то, что человек поверит на слово и не полезет ничего перепроверять.
Пуштаи кормил крыс ГМ-картошкой и находил у них изменения в слизистой оболочке кишечника (исследователи, комментирующие его работу, отмечали, что едва ли крысам в принципе полезно питаться одной только картошкой [20]; впрочем, вызвавший сомнения сорт, естественно, не выпустили на рынок).
У немецкого фермера Глокнера умерли коровы, которых кормили ГМ-кукурузой (последующее расследование Института Роберта Коха показало, что они отравились грибковыми токсинами [21]).
Соя с геном бразильского ореха оказалась аллергенной (это выяснили на раннем этапе ее проверки, обнаружив, что экстракт таких растений может взаимодействовать в пробирке с антителами из сыворотки крови людей-аллергиков [22]; разработка нового сорта сразу была прекращена).
То, что в скобках, – это как было на самом деле. То, что вне скобок, – это та версия мифа, которая используется для пропаганды. В общей сложности страшилок такого рода насчитывается штук десять, их довольно подробно разбирает в своей книжке Александр Панчин, а я остановлюсь только на двух самых популярных – про умирающих крысят Ирины Ермаковой и больных раком пожилых крыс Жиля-Эрика Сералини.
Ирина Ермакова – доктор биологических наук. В соответствии с информацией с ее официального сайта [23], ее кандидатская диссертация была посвящена произвольной и непроизвольной памяти человека при воздействии световых стимулов, а докторская – трансплантации нервной ткани. В 2005 году Ермакова решила заняться исследованиями ГМО и их воздействия на здоровье крыс. В 2010 году Ермакова покинула (формально – по собственному желанию) Институт высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН и с тех пор, судя по доступной информации, не работает в каких-либо научных структурах. Вскоре после ее увольнения директор института Павел Балабан дал мне (для украинской передачи “Скептик”) следующий комментарий по этому поводу:
С И.В. Ермаковой дело обстоит очень просто. Она грамотный специалист в области поведения животных. В какой-то момент она решила посмотреть, как ГМ-продукты влияют на поведение. Поэтому она решила самостоятельно разводить крыс, да еще и в нескольких поколениях, абсолютно не будучи специалистом в разведении линейных животных. Питание и разведение животных не является тематикой нашего института и не могло войти в планы (и никогда не входило). Ее опыты поставлены с таким количеством нарушений и неточностей, протоколы отсутствуют, количество и качество съеденного не учитывалось, и т. д., и т. п., что специалисты Института питания РАМН просто не могли обсуждать их всерьез. Проверка ее данных профессионалами (на сегодняшний день) показала отсутствие смертельного влияния ГМО, однако эксперименты, проведенные непрофессионалами и в том же стиле (недавние опыты на хомячках), показывают что-то сходное.
Стоит внимательнее посмотреть на научные публикации Ермаковой по теме ГМО. Это не так просто – собственно публикаций в рецензируемых журналах у нее практически нет. Есть выступления на конференциях (которые не подразумевают сколько-нибудь серьезного предварительного рецензирования), есть статьи в журналах, мимикрирующих под научные (лучший из них называется “Вестник Академии тринитаризма”). Есть, впрочем, описание [24] кормления 30 крыс, поделенных на четыре группы, в журнале “Современные проблемы науки и образования. Биологические науки”, который даже входит в список ВАК [37] , а еще есть предмет особенной гордости Ирины Ермаковой – то, что она называет “публикация в журнале Nature Biotechnology”.
Публикация в Nature Biotechnology действительно есть – в разделе, посвященном не собственно научным исследованиям, а полемике по общественно значимым вопросам. Она содержит интервью Ирины Ермаковой по поводу ее экспериментов и комментарии четырех экспертов-генетиков о том, почему методы и результаты Ермаковой крайне сомнительны [25]. Потом, через пару месяцев, журнал опубликовал еще и ответ Ермаковой на критику [26], тоже с комментариями экспертов [27]. Вкратце, Ирина Ермакова сообщает, что кормила одну из групп животных ГМ-соей, полученной от компании Archer Daniels Midland (ADM), а еще одну – белковым концентратом (немодифицированным), полученным от той же компании. Эксперты отмечают, что ADM никогда не торговала ни чистой ГМ-соей, ни соей (или ее белками), полученной без использования технологии генетической модификации; компания продает просто сою и продукты ее переработки, с варьирующим соотношением модифицированных и немодифицированных бобов, так что установить, кого чем кормили на самом деле, не представляется возможным. Ермакова говорит, что провела пять исследований, в которые были включены 100 взрослых животных (а потом еще их дети). Эксперты проводят несложный подсчет: в среднем по 20 животных на исследование и по 5 в каждой группе, которую кормили ГМ-соей [38] , – мягко говоря, немного. Ермакова упоминает, что держала крыс в клетках по трое, ставила им мисочку с соей и крысы ели сою хорошо. Эксперты изумляются: при такой методике вообще невозможно установить, какая крыса сколько сои съела. Из слов Ермаковой следует, что использовалась сырая соя (а она в принципе вредна для здоровья животных, так как содержит ингибиторы трипсина, которые разрушаются при термической обработке); эксперты также отмечают, что не было измерено содержание фитоэстрогенов, которое может варьировать в сое в широких пределах в зависимости от условий выращивания.