– Я споткнулся о стул.
– Потом имело место, сами понимаете, нападение…
– Да говорю же вам, это они напали на меня! Я только оборонялся!
– …и уничтожение частной собственности…
– Черт побери, это был мусорный бачок! Я заплачу за новый, если уж…
– …не говоря уже о сопротивлении при аресте.
– Я спросил, куда нас везут. Вот и все.
– Арестовывавшие вас говорят иное.
Понимая, что мне в этом споре ничего не добиться, я совершил логически выдержанный поступок: выплеснул свою досаду на невинного зеваку. В данном случае ближайшей доступной мишенью оказался Дж. Р., дремавший на стуле.
– А ты разве не собираешься что-то сказать? – осведомился я у него. – Ты тоже причастен.
– Нет надобности, – пожал плечами уличный торговец. – Мы же не попали в беду или что-то в этом роде.
– Странно. Я-то думал, мы попали в полицейский участок.
– Ну и что? Они ведь не всерьез за нас взялись. Я прав, капитан?
Споривший со мной изверг бросил на него сумрачный взгляд, но, как я заметил, не стал опровергать сказанного.
– Ладно, Дж. Р., сдаюсь, – капитулировал я, по-прежнему наблюдая за капитаном. – Чего ты видишь в этой ситуации такого, чего не вижу я?
– А не происходит ничего похожего на регистрацию нашего задержания. Пробыли мы здесь долго, а нас не обвинили ни в каких преступлениях, – подмигнул он.
– Но капитан же сказал…
– Он сказал, что они могли бы и т. д. и т. п. Заметьте, что в действительности он этого не сделал. Поверьте, господин Скив, если бы нас собирались посадить в тюрьму, мы бы уже час назад были за решеткой. Они просто затеяли игру и тянут время.
Сказанное им казалось мне невероятным, учитывая кучу свалившихся на нас неприятностей, и все же я не нашел в его логике никаких изъянов. Я повернулся к капитану и поднял бровь.
– Это правда? – спросил я его.
Полицейский оставил меня без внимания и, откинувшись на спинку стула, пристально посмотрел сквозь полузакрытые глаза на Дж. Р.
– Ты много знаешь о полицейских порядках, сынок. Можно подумать, тебя уже гоняли.
По лицу уличного торговца расползлась презрительная усмешка, он встретил вызов во всеоружии.
– Всякого работающего на улице постоянно преследуют, – парировал он. – Именно так полиция охраняет высокопоставленных граждан от коммерсантов вроде меня, слишком бедных, чтобы позволить себе обзавестись магазином. Это и впрямь безопасней, чем хватать настоящих преступников, – те ведь и пристрелить могут. Нам следует быть благодарными защитникам правопорядка. Если б не они, измерение переполнили бы уличные торговцы и нарушители правил парковки.
Мне бы радоваться, что меня наконец оставили в покое после того, как совершенно допекли расспросами. К несчастью, я долго пробыл Великим Скивом и в таком качестве больше привык находиться в центре внимания.
– По-моему, вопрос стоит так: предъявляют нам обвинение в каких-то преступлениях или нет? – решительно вмешался в разговор я. – Я все еще жду ответа.
Несколько мгновений капитан зло смотрел на меня, но когда я все же не отвел взгляд, он вздохнул.
– Нет, на этот раз мы не выдвигаем против вас никаких обвинений.
– Значит, мы можем уйти?
– Но сперва вам придется ответить еще на несколько вопросов. После этого вы…
– Эти «еще несколько» будут новыми вопросами или теми же самыми еще раз?
Полицейский прожег меня взглядом, но теперь, когда я знал, что опасность нам не грозит, искренне забавлялся происходящим.
– Новыми, – процедил он сквозь стиснутые зубы.
– Ладно. Валяйте. Мишень для обстрела готова.
Я вдруг сообразил, что такой образ не очень удачен в помещении, где полно вооруженных полицейских, но это проскочило незамеченным.
Прежде чем продолжить, капитан шумно прочистил горло.
– Господин Скив, – официально начал он, – желаете ли вы выдвинуть обвинения против напавших, находящихся у нас под арестом?
Что за глупый вопрос? Конечно, желаю.
Кальвин неистово махал мне, показывая на Дж. Р. Уличный торговец качал головой, молча демонстрируя твердое отрицание.
– Гм… прежде чем я приму решение по этому вопросу, капитан, – увильнул я от прямого ответа, пытаясь понять ход мыслей Дж. Р., – вы не могли бы объяснить мне, что произойдет, если я не выдвину никаких обвинений?
– Тогда мы скорее всего продержим их до завтрашнего утра, но потом, допросив, разрешим уйти.
Такой гуманизм по отношению к пытавшейся меня ограбить шайке показался мне неуместным. И все же Дж. Р. знал, что делал, и я не собирался действовать вопреки просигналенному им совету.
– А если я выдвину обвинения? – поинтересовался я, пытаясь разобраться.
– Я не судья, – пожал плечами капитан, – и поэтому ничего не могу утверждать наверняка… но предположение на сей счет высказать нетрудно.
– Будьте любезны.
– Мы обвиним их в попытке нападения с целью ограбления и в нанесении тяжких телесных повреждений… но в покушении на убийство мы вряд ли сможем их обвинить.
Меня такой ответ вполне удовлетворил, но полицейский еще не закончил.
– …Потом суд назначит адвоката, а может, он даже уже есть, и тот договорится об их освобождении под залог. Деньги они, вероятно, достанут у поручителя и уже до завтрашнего полудня будут на свободе.
– Что? Но они же…
– На назначение дня суда уйдет пара месяцев. К тому времени из всех улик останутся лишь ваши показания… а ребята эти мало того что местные, но и превосходят вас в численности.
До меня начало доходить.
– …То есть если дело, конечно, дойдет до суда. Вероятно, произойдет какой-то торг за признание, и они признают себя виновными в менее тяжком преступлении, а это означает меньший срок с правом на досрочное освобождение под честное слово – если срок вообще не сделают условным сразу по вынесении приговора…
– Тпру! Погодите! Я лучше просто забуду о предъявлении обвинений.
– Так я и думал, – кивнул капитан. – Такой путь самый легкий для всех. В конце концов, вы ведь невредимы, да и деньги по-прежнему при вас.
– Но следующий, на кого они нападут, может оказаться не таким везучим, – сухо обронил я.
– Я не сказал, что такой поворот дела самый лучший, он всего лишь самый легкий.
Прежде чем я успел придумать на это остроумный ответ, в дверной косяк постучал полицейский в мундире и, войдя в помещение, вручил капитану лист бумаги. Когда тот пробежал его глазами, что-то в его сжатых губах заставило меня заволноваться.