Его трясло от ярости. Его кулак взлетел к самому моему лицу, задрожал и через секунду снова упал на его колено.

– Ты только что подписал мне смертный приговор, вот что ты сделал.

Глава вторая

Абрам фон Хельрунг передал мне бокал портвейна и сам опустился на диван рядом со мной. От него пахло сигарой и старостью. Я слышал, как дыхание с клекотом вырывается из его широкой, как бочка, груди.

– Ничего, Уилл, ничего, – приговаривал он. – Все хорошо, успокойся. – И хлопал меня по колену.

– Какого дьявола, фон Хельрунг? – взвился Уортроп. Он стоял у окна, выходившего на Пятую авеню. Точно прирос к месту с тех пор, как мы вошли. Не вынимая руки из кармана с револьвером.

– Потише, Пеллинор, – пожурил его старый учитель. – Уилл Генри еще совсем мальчик…

Монстролог разразился грубым смехом.

– Этот мальчик только что хладнокровно отправил на тот свет двоих! Точнее говоря, он в одиночку ухитрился объявить войну каморре, которая не ограничится местью ему, или мне, или даже вам, мейстер Абрам. Убитые были не какими-нибудь там нижними чинами; это племянники самого Компетелло, сыновья его младшей сестры, так что расправа с нами будет всеобъемлющей и полной!

– Нет, нет, мой дорогой друг, нет! Давайте не будем тратить время на разговоры о войне и мести. Компетелло разумный человек, и все мы, слава богу, тоже разумные люди. Мы поговорим с Компетелло, все ему объясним…

– О, да, и он, конечно, поймет, что десять тысяч долларов полностью компенсируют убийство его родственников!

– Доктор фон Хельрунг сказал мне, что он вам должен, – сказал я, стараясь контролировать свой голос. Это давалось мне с трудом. – Какой ему был смысл похищать вас…

– Заткнись, ты, безмозглый щенок! – заорал монстролог. – Нарушать закон Черной Руки нет никакого смысла.

– Именно поэтому я его нарушил!

Уортроп открыл рот, закрыл его и снова открыл:

– Я могу убить тебя сам и избавить их от лишних хлопот.

– Так был Компетелло в долгу перед вами или нет? – спросил я.

– Пеллинор, – тихо, но настойчиво заговорил фон Хельрунг. – Мы должны ему все рассказать.

– Что рассказать?

– Зачем? – бросил Уортроп, не обращая на меня внимания.

– Чтобы он понял.

– Много ему чести, фон Хельрунг, – с горечью сказал доктор. И продолжал смотреть в окно.

Фон Хельрунг сказал:

– Долг был выплачен, все счеты забыты, и Компетелло не за что было больше платить.

Я встряхнул головой. Я ничего не понимал. Возможно, Уортроп был прав, и я действительно дурак.

– Тот, кого застрелили в Монстрариуме, был сторожем и союзником, а не вором, – объяснил фон Хельрунг.

– Он был…? Что вы хотите сказать, мейстер Абрам? Что он был из каморры?

– О, господи! – завопил Уортроп, по-прежнему стоя к нам спиной.

– Пеллинор и я сочли разумным выставить в нашей штаб-квартире стражу, просто чтобы приглядеть за всем до начала конгресса. Это я предложил нанять парнишку Компетелло. Он заметил ирландцев, когда те пробирались в здание, пошел за ними следом, но беднягу подстерегли и напали на него сзади… остальное тебе известно. Трофей украли у нас из-под носа.

– Нет, – твердо сказал Уортроп. – Его собственноручно передал похитителям некий психически неуравновешенный подмастерье, обладающий интеллектом трехпалого ленивца!

– Хватит этих грубых, бессмысленных оскорблений, – решительно сказал фон Хельрунг. И погрозил доктору пальцем.

– Хорошо; отныне я буду оскорблять его исключительно осмысленно.

– Доктор Уортроп не был виноват в убийстве того парня из Монстрариума, – сказал я. – Так зачем же его похитили? – Я, как положено трехпалому ленивцу, честно пытался понять все до конца.

– Потому что мое похищение не имело к этому никакого отношения! – монстролог не выдержал. – Господи, фон Хельрунг, вот теперь вы понимаете всю тяжесть того бремени, под которым я ежедневно изнемогаю?

Фон Хельрунг опять потрепал меня по колену.

– Пеллинор отправился к Компетелло, чтобы выразить ему свои соболезнования и попросить его о помощи, как я и говорил тебе вчера, Уилл. Мой ученик проигнорировал совет не будить спящее лихо и не подумал о том, что не стоит обращаться за помощью к тому, кто только что заплатил долг кровью. Компетелло обиделся, как я и думал, – фон Хельрунг смотрел на Уортропа, из-под кустистых белых бровей. Потом он повернулся ко мне. – Остальное ты знаешь. Компетелло предложил доктору «погостить» у себя, а за «гостеприимство» назначил плату. Не ради денег как таковых, я полагаю, а просто в качестве урока.

– Вы могли бы рассказать мне об этом раньше, мейстер Абрам, – упрекнул я его. – Вы должны были сказать мне раньше. Тогда те люди были бы сейчас…

– Но их уже нет, и в этом все дело, – рявкнул Уортроп. – И ты не просто превратил возможного союзника в смертельного врага, ты поставил под угрозу само выживание важнейшего открытия монстрологии за последние сто лет! Последний в своем роде! Я считал, что ты, будучи помощником величайшего знатока аберрантной биологии, которого знал когда-либо наш мир… – Он умолк, открывая и закрывая рот: мысль ускользнула от него. – Я верил, что ты подумаешь, прежде чем изображать из себя рыцаря без страха и упрека, спасающего из заточения прекрасную даму!

– Какую еще даму? – фон Хельрунг даже рот раскрыл от удивления.

– Неудачная метафора – хотя и довольно точная.

– Я сам пойду к ним, – сказал я, вскакивая на ноги. – Я объясню Компетелло…

– О, вот это блестящая идея! – сардонически ответил Уортроп. – Уверен, тебя он точно послушает.

– А ведь молодой Уилл прав, – сказал фон Хельрунг. – Мы должны помириться с каморрой. – Он надул грудь. – И это, в первую очередь, долг президента общества.

– Ни в коем случае, – возразил доктор. – Вы не пророк Даниил, мейстер Абрам, и речь идет не о львином логове. Скорее уж, о змеином гнезде. Ха! Вот это куда более точное сравнение. Согласен, нам нужен посол, который сможет представлять общество, не имея для него столь важного значения, как вы, и не слишком глубоко посвященный в это дело. Говоря без обиняков, нам нужен тот, кого мы легко можем потерять в случае, если наше посольство не увенчается успехом…

Позвонили в дверь. Рука Уортропа нырнула в карман пиджака. Моя рука сделала то же, сомкнувшись вокруг рукоятки ножа. Я сделал шаг к фон Хельрунгу. Дворецкий распахнул дверь.

– Сэр, к вам доктор Уокер.

– Гм, – сказал фон Хельрунг. – Проси!