– Ну, мы немного ссорились. У Ларисы… как бы это сказать… тяжелый характер был. Человек, который считает, что все на свете знает и во всем разбирается… – это монстр. Представьте, притащила подругу размером с кита и требовала посадить ее на новости! Куда ж такую тушу на телевидение? В объектив не влезла бы. А лет ей… чуть ли не бабушка! Я, естественно, Ларисе отказал и сказал Черкесову: если бы у нас был канал ужасов, тогда – пожалуйста. Возник скандал… небольшой. Ну, мы с Черкесовым поспорили, он требовал удовлетворить пожелание жены. Васе на канал плевать, лишь бы жене пасть заткнуть. А у меня ведь люди работают, им нужно платить зарплату. А если я посажу уродину в кадр, кто будет смотреть нас, рекламу заказывать? Я ни в какую. Ну а потом все уладилось…
– Когда Черкесова убили, как повела себя Лариса?
– Сказала, что разгонит всю студию. Я посоветовал ей продать свои акции, она только расхохоталась.
– И когда это было, семнадцатого? – будто невзначай спросил Андрей, ибо семнадцатого забрали Лизу и убили Ларису.
– Семнадцатого? – переспросил Волокуша. – Нет, это было на похоронах Черкесова.
– А позже вы с ней не виделись?
– Виделись. Она приезжала почти каждый день, власть демонстрировала. Я уже хотел было послать и ее, и телевидение подальше, но один бизнесмен уговорил меня не бросать канал. Он надеялся выкупить у Ларисы акции, заверил меня, что ему она точно продаст их.
– И кто этот бизнесмен? Он знаком с Черкесовым?
– В нашем городе все деловые люди знакомы, но не все общаются. Черкесов и Карпенко не общались. Но, как ни странно, Карпенко действительно уговорил Ларису продать акции, осталось дождаться вступления ее в права наследования.
– Перед смертью Ларисы ты виделся с ней? Она тебя домой приглашала?
Назар скептически усмехнулся, услышав эти вопросы Андрея, – мол, кто ж тебе сознается… Но ведь Бубулин рассказал, как последний раз виделся с Ларисой, что стоит за его признанием – чистейшая правда или хорошо просчитанный ход, Андрей намеревался выяснить позже. Хотелось бы и от Волокуши услышать либо вранье, либо правду. А там, глядишь, все станет на свои места по логике или по необъяснимой случайности.
– Да, накануне смерти она приезжала на студию, – неохотно говорил Волокуша. – Потребовала отчета о деятельности. Я знал, что терпеть мне ее капризы недолго оставалось, сказал, что предоставлю ей все документы, но только с аудитором на пару. Чтобы потом она не посмела меня обвинить… не знаю, в чем… ну, в чем-нибудь.
– А ты не предполагаешь, почему она убила себя? По логике человек, активно включившийся в дела, не должен бы стреляться.
– Нет, я даже не думал о причинах. Мне самому странно…
На этом допрос Максима Волокуши закончился, его увели в комнату Назара, так как до допроса пленные изрядно намерзлись в неотапливаемом сарае. Настала очередь Аллы, которая все это время вела себя тихо.
* * *
Она села на стул, выставив на обозрение в разрезе юбки свои точеные ноги в сапожках на шпильке, закурила. В подполе Алла проанализировала ситуацию, пришла к выводу, что ей эти конюхи ничего плохого не сделают. Поэтому сама начала с вопроса:
– Меня долго будут держать в антисанитарных условиях?
– Ты вспомнила, кому говорила, что Черкесов жив? – проигнорировав ее вопрос, спросил Андрей.
– Нет, – дерзко ответила она.
– А нам стало известно, что ты растрепалась про Черкесова.
– Ну и что? Что из того?
– Зачем ты сказала Науменко, Волокуше и Савичеву? Не одному, а троим! – закинул удочку Андрей.
И Алла попалась.
– Хм! – хмыкнула она. – Они меня заложили? Вот гады! Ну, сказала, да. А чтобы не слишком важничали! А то раскатали губы… один – на телевизионный канал, другой – на завод.
– А третий? – подхватил Андрей.
– С третьим… случайно вырвалось. Уж что-что, а магазины Юрке не забрать, хоть он из кожи вылезет.
– Выходит, другие двое запросто могут забрать и завод, и канал?
– Они-то? – улыбнулась она. – Думаю, могут.
– И как? – с большим сомнением спросил, вступив в разговор, Назар. – Как забрать то, что передается по наследству?
– Вот у них и спроси, – огрызнулась Алла, метнув на него злобный взгляд. Назару она не простила подлого обмана. – Не я же находилась в услужении у Черкесова, они.
– Почему ты решила, что Науменко и Волокуша хотят присвоить собственность Черкесова? – прикинулся дурачком Андрей. – Они производят хорошее впечатление.
– А что, на других людях написано: «преступник», «вор», «убийца»? – ехидно поинтересовалась Алла. – Да каждый, кто имеет доступ к деньгам, обязательно ворует. И никакой учет не поможет. На бумаге может быть написано одно, а на деле – все другое. И каждый мечтает занять место патрона. Это же ясно как божий день! Странно, что ты этого не знаешь.
– Все-таки объясни мне, недалекому, почему эти двое? Они ведь друзья Черкесова.
– Самые надежные и заклятые враги – друзья, – цинично заявила Алла с обворожительной улыбкой на лице. – Тебе и это неизвестно?
– А есть причины полагать, что Волокуша и Науменко подсиживали Черкесова? Им выгодна его смерть?
– На этот вопрос я не рискую ответить. Мало ли кому еще выгодно убрать Черкесова! Он не святой, даже жена способна была его уничтожить.
– Но она самоуничтожилась, – произнес Андрей, пристально глядя на Аллу. – А Савичеву? Ему выгодно?
– Насчет Савичева не знаю. Если спросишь, ворует ли он у Черкесова, я отвечу: думаю, что да. Воровство же у нас в крови, в генах. Если ты мне покажешь заведующего магазином и скажешь, что он не ворует, я не поверю. А вообще-то Юрка доволен, все же заведует тремя магазинами, а не одним. Да и денег огромных там нет, но ему хватает.
– А на студии и на заводе деньги рекой текут?
– Ну откуда я знаю, что там у них течет! – раздраженно буркнула Алла, выпустив длинную струю дыма. – Меня это не интересовало.
– Скажи, а кто-нибудь из них способен убить? Например, Ларису?
– Знаешь, они не отчитывались передо мной, кто на что способен.
– Все трое даже не скрывали, что к жене Черкесова относились неважно.
– Да стерва она была! – выдала Алла. – Черкесов миллион раз жаловался на нее. И везде лезла своим занюханным рылом, во все его дела. Указывала. Как ее можно любить?
– Ты и Ларису хорошо знала? – подловил ее Андрей.
– Не знала и знать не хотела, – отрезала она. – Как ты мне надоел!
– Кому ты еще говорила, что Черкесов живет у тебя? – спросил, будто не слышал ее последних слов, Андрей.
– Никому. Только этим.
Больше ее не о чем было спрашивать.