Чувствуя тошноту, Лизл взмахнула ремнем и опустила его во всю длину на спину Рафа. Он рассмеялся.
— Ну ладно, Лизл. Это смешно. Перед тобой Брайан. Парень, которого ты любила, которому верила так, что вы шла за него замуж.
Лизл опять замахнулась и ударила чуть посильней.
— Это все, на что ты способна? Лизл, это парень, который наверняка водил тебя за нос, когда ты была еще невестой. А во время судебных слушаний при разводе ты узнала, что он путался с однокурсницами через неделю после возвращения из свадебного путешествия.
Теперь она хлестнула сильней.
— Вот так. Просто представь, что я — тот самый парень, который позволил тебе работать на него целыми днями, чтобы он мог получить степень, а когда тебя не было, затаскивал в твой дом дешевку с ночного дежурства и трахал ее в твоей постели.
Лизл вспомнила дикое выражение лица Брайана, когда он рассказывал ей об этом. Ремень громко щелкнул по спине Рафа. Она хлестнула еще раз, еще сильней.
Щелк!
— Хорошо! Перед тобой парень, который взял тебя в жены не как женщину, а как ломовую лошадь, как талон на питание.
Щелк!
— А когда перестал нуждаться, вышвырнул тебя, как старую газету.
— Будь ты проклят! — услышала Лизл свой собственный голос. Раф расплылся в ее глазах, затуманился, она хлестала, хлестала изо всех сил. Еще и еще, снова и снова, пока не увидела что-то красное...
...на спине Рафа.
Кровь. На коже зияла глубокая рана. — О Боже мой!
Ярость вдруг улетучилась, оставив ее холодной, больной и слабой.
«Это я сделала? Что происходит? Это не я!» Она рухнула на колени возле кровати.
— О, Раф! Прости меня!
Он повернулся к ней.
— Ты шутишь? Это просто царапина. Иди сюда.
Он опрокинул ее на постель рядом с собой. Она видела, как он возбужден. И он принялся целовать ее, согревать ее, прогоняя холод, и страх, и сомнения, изливая внутрь тепло, пока оно не превратилось в пламя.
Потом прижал ее к себе покрепче и погладил по голове.
— Ну вот. Тебе лучше?
Лизл понимала, что он имеет в виду, но ей не хотелось рассуждать об этом.
— Мне всегда лучше после любви.
— Я говорю про ремень. У тебя не возникло чувства очищения, обновления?
— Нет! Разве я могу чувствовать удовлетворение от того, что так ранила тебя!
— Не говори глупостей. Ты меня вовсе не ранила.
— У тебя кровь шла!
— Царапина.
— Нет, не царапина. Повернись, я тебе покажу.
Раф перекатился на живот и предъявил спину. Спину без единого пятнышка.
Лизл провела рукой по гладкой коже. Только что на ней были рубцы. И кровь. Она совершенно уверена.
— Как...
— Я быстро исцеляюсь. Ты же знаешь.
— Никто не способен так быстро...
— Это означает, что ты ранила меня совсем не так сильно, как думаешь.
Он повернулся, прижался к ней, и Лизл прильнула к нему.
— Вот видишь, — сказал он, — все это символично. Ты излила злость, не причинив мне вреда. Злость была настоящей, мои раны — нет. Ты преувеличила их в своем воображении. Чистый результат: я не получил никаких повреждений, а ты немножко приблизилась к новой Лизл.
— Я не так уж уверена в этой затее с новой Лизл.
— Не мешай себе, Лизл. Ты на пути к освобождению. А когда станешь новой Лизл, действительно превратишься в новую личность. Ни один человек, знакомый с тобой прежде, не узнает тебя. Новая Лизл — это я тебе обещаю.
— Прекрасно, но все эти штучки с ремнем...
— Это только деталь — символическая деталь. Это надо продолжить. Но мы не ограничимся символическими акта ми по отношению к доктору Каллагену.
— Что это значит?
— Увидишь. Я еще не разработал окончательных планов, но ты станешь их участницей, и никогда ничего не бойся. Впрочем, первая стадия разработана. Мы справимся с ней за несколько часов.
— Несколько часов? Уже за полночь!
— Знаю, не волнуйся. Это будет забавно. Доверься мне.
Лизл покрепче прижалась к Рафу — жертва кораблекрушения, цепляющаяся за спасительную лодку в бурном море эмоций. Она доверяла Рафу, но в то же время тревожилась за него. Раф, кажется, не признавал тех границ, которых придерживалось большинство других людей.
* * *
Лизл дрожала, стоя рядом с Рафом у телефонной будки. Посмотрела на часы. Пять сорок пять. Что ей надо в такой час в холодной тьме возле круглосуточной бензозаправки?
Во-первых, послушать, как Раф звонит ее бывшему мужу. Она могла обождать в машине, в тепле, но посчитала, что это неправильно. Она должна точно знать, что задумал Раф, должна слышать каждое сказанное им слово. Ее беспокоило все это путешествие.
— Раф, — сказала она, — ты уверен...
Он оборвал ее, махнув рукой, и приложил палец к губам. Он заговорил в трубку с акцентом, голосом несколько выше обычного. Его можно было принять за индийца или пакистанца.
— Доктор Каллаген? — сказал он, ухмыльнулся и подмигнул Лизл. — Это доктор Кришна из Центра, из травматологического пункта. Прошу простить, что побеспокоил вас в такой час. Да, я здесь новичок. Как раз сегодня вечером приступил к работе. Большое спасибо. Да, у меня женщина семидесяти шести лет, миссис Крэнстон, она утверждает, что ее дочь — ваша пациентка. Да, минутку, позвольте взглянуть... нет, у меня под рукой нет фамилии дочери. Однако у миссис Крэнстон перелом левого бедра со смещением. Она сейчас очень страдает. Нет, мне очень жаль, состояние весьма нестабильное. Собственно говоря, кровяное давление падает. Да, я это сделал. Видите ли, она, кроме того, очень тучная, и я опасаюсь возможности легочной эмболии. — Длинная пауза. — Да, я это сделаю. И сообщу ее дочери, что вы немедленно выезжаете. Она будет очень рада. Благодарю вас. С нетерпением жду встречи с вами, доктор Каллаген.
Лизл в изумлении уставилась на него.
— Ты говорил как настоящий врач. Откуда ты все это знаешь?
Он засмеялся, ведя ее назад в теплую машину.
— Оттуда, откуда все это знают врачи — из медицинского учебника. Пошел в библиотеку и прочитал про характерные жалобы при переломе бедра.
— Но зачем?
— Затем, разумеется, чтобы выманить его из дома.
Он помог ей усесться, захлопнул дверцу. Но сам направился не к противоположной дверце, а назад, к заправочной станции.
«Что он еще задумал?» — гадала она. Он так старательно скрывает планы на эту ночь.