Егор кивнул и продолжил путь. Да, он знал ее историю и даже готов был войти в положение. Но Лариса сдала ментам законного вора, и совсем не важно, что Каучук сходил со сцены навсегда и Егор оставался единственным «смотрящим» на весь город. Лариса в чем-то помогла ему, но все-таки она должна быть наказана. Все уже решено, задача поставлена… Закон суров, но он – закон. Даже если это воровской закон.
«Собровцы» работали четко, слаженно – как на учениях, Егору вдруг даже стало жаль их. И настрой у мужиков боевой, и желание биться насмерть реальное, и делают они все как по книжке – высыпали из машины, одни вломились в подъезд, другие окружили дом. Только в квартире никого нет, дырку от бублика они возьмут, а не Егора, носами от обиды будут потом хлюпать.
Раньше надо было головой думать, когда Егора на затее у Каучука брали – брать в наручники, везти к Оголеву, а они его тогда отпустили. Не было у них приказа Егора брать, потому и не стали они тогда связываться с ним. А сейчас вдруг хватились…
– Поехали!
Егор опустил бинокль и, когда машина тронулась, откинулся в кресле.
– Ничего, у меня поживем.
Ника наотрез отказалась ехать в Москву. Медицинского образования у нее не было, но тем не менее она всерьез вошла в роль сестры милосердия. Егор же не совсем долечился, он как бы еще нуждался во врачебной помощи, а Ника обязалась доставлять его в больницу на процедуры. И не отвертишься.
– Они и твой адрес знают.
– А в Москве?
– А киллера они где «приняли»?
Что уж тут говорить, Оголев блестяще провернул операцию, и Ларисе даже не нужно было давать показания против Каучука. А зачем, когда и киллер у него в лапах, и посредник, и тот раскололся, и другой…
– И что теперь делать?
– Уже делаю, – невесело улыбнулся Егор.
Не хотелось ему нюхать парашу, но придется. Вины за ним нет, самое большее, в изоляторе он пробудет двое суток. Братва его «подогреет», все будет путем.
Машина остановилось возле управления УБОП, Егор направился к проходной. Лучше он сам явится к Оголеву, чем его доставят к нему в наручниках, ткнув перед этим носом в землю.
Оголев слегка прибалдел, увидев его. Он-то ждал, когда Егора привезут к нему оскорбленным и униженным, а он пришел к нему весь такой из себя приятный и довольный жизнью.
– Ну, проходи, раз пришел…
Он провел Егора в свой кабинет, показал на стул рядом со знакомой скобой, вмурованной в стену, и достал из ящика стола наручники. Достал и молча положил на стол.
– И зачем пришел? – спросил он, изучающе глядя на Егора.
– Доказать свою невиновность.
– А я тебя в чем-то подозреваю?
– Если я ни в чем не виновен, дверь за свой счет вставишь, – не обращая внимания на вопрос, продолжил Егор.
– Дверь?
– Твои спецы мой дом штурмуют.
– Теперь понятно… Ты должен понимать, что покоя у тебя здесь не будет.
– А ты должен понимать, что ничего противозаконного я не совершил.
– Ну, это как сказать… Ты к Ларисе вчера приходил, – немного смущенно сказал Оголев.
Егор смотрел на него с каменным лицом, но усмехнулся про себя, учуяв слабость собеседника. Лариса жива, с ней ничего пока не случилось, и предъявить Егору нечего, но случиться может, причем в любой момент. Более того, Оголеву приходилось засвечивать перед ним своего человека, а это само по себе ставило мента в неловкое и кое в чем даже зависимое положение.
– Угрожал ей.
– Не угрожал, а предупреждал.
– Если хоть одна волосинка с ее головы упадет… – Оголев сжал кулак перед самым его носом.
Но Егор расценил это как признак бессилия и с невозмутимым видом кивнул:
– Упадет… Ее можно понять, но простить – нет.
– Она сдала человека, который мог тебя убить.
– Я бы мог ее простить, но ее не простит наш закон. Она приговорена.
– Тогда и ты!..
– Давай без угроз! – поморщился Егор. – Не надо меня провоцировать. А у Ларисы есть фора. Искать ее начнут только завтра. У нее еще есть время.
– Она никуда не уедет!
– Здесь она обречена, и от меня уже ничего не зависит. – Егор смотрел на Оголева с сожалением, но при этом беспощадно.
– Ну, это мы еще посмотрим…
– А если наша возьмет? Хочешь рискнуть – пытай свою судьбу, а девчонку зачем подставлять? Она и так настрадалась…
– У нее здесь дом, бизнес. Она могла бы это продать… – начал подполковник, но сам же себя и оборвал.
И Егор ничего не сказал. Он пристально и выжидательно смотрел на мента. Слишком сложный перед ним ставился вопрос, чтобы решить его так просто, без выгоды для себя. Он мог войти в положение Ларисы, даже закрыть на нее глаза, но позволить ей уйти с деньгами, которые могли бы стать частью «общака», – это слишком. Но если ему сделают предложение, от которого он не сможет отказаться…
– Ты должен понять, что я лично в ответе за Ларису! И я пойду на все, чтобы вывести ее из-под удара! Надо будет, надену сейчас на тебя наручники и повезу в область, а по пути ты попытаешься сбежать… Ты меня понимаешь? – Оголев буравил его взглядом, но Егор этого как будто и не замечал.
– Ты меня понимаешь? – повторил подполковник.
– Я все сказал. Завтра начнется охота, кто не спрятался… Продолжать?
– Может, я продолжу? Я с тобой хочу по-хорошему, а ты кочевряжишься тут передо мной! Пойми, Лариса находится под моим личным покровительством, и я на все пойду, чтобы с ней ничего не случилось!
– Пусть уезжает.
– Чтобы уехать, ей нужны деньги. Она должна хорошо устроиться на новом месте.
Егор неторопливо поднес к носу кулак, выдохнул в него носом. Ничего удивительного, если Ларисе придется поделиться и с Оголевым, и с Касатоновым. Возможно, ей для того и дали время, чтобы она расписалась с Каучуком, как только это произошло, так и появился спецназ. Но выяснять Егор ничего не собирался, и поливать ментов сарказмом тоже. Все люди – человеки, все хотят вкусно есть…
В принципе, он мог бы отдать собственность Каучука на растерзание ментам и посмотреть, чем это все закончится. И посмотреть, и проконтролировать, и даже задокументировать, а потом поставить Оголева к стенке – или он слетает с должности, или работает с ним. Но еще рано об этом думать.
– Ты меня слышишь?
Егор снова промолчал, глядя сквозь Оголева.
– Я же с тобой по-хорошему!
– Со мной только по-хорошему и можно.
Если менты хотят решать через него вопросы, пусть договариваются с ним. А от них много чего зависит, и они действительно могут помочь ему, но, опять же, предложение должно исходить от них, а Егор уже будет решать, принимать его или нет.