Рита подняла подбородок и посмотрела на него свысока, словно он был маленьким мальчиком и говорил глупости. Она редко так делала, но каждый раз от такого взгляда он чувствовал досаду и даже злость.
– Мне тоже нравилось, когда Марта возилась с моими волосами, – сказала она. – В любом случае, когда тебе уделяют внимание, это всегда приятно. Кроме того, все прически будут делаться именно для снимков, понимаешь? Великосветские дамы и без того нанимают парикмахеров перед тем, как их супруг пригласит фотографа в дом. Твоя студия могла бы стать особенной, если бы клиентам не нужно было ни о чем беспокоиться, когда они приходили бы к тебе. Только представь – обычные люди могли бы зайти в твою студию с прогулки, а на снимках выглядели бы так, словно долго готовились к съемкам.
– Я сейчас не могу об этом думать, – устав слушать ее рабочие идеи, прямо сказал он. – Мне хочется прикоснуться к тебе, а еще лучше снова ощутить твои руки, потому что с тех пор как ты меня оставила, я начал мерзнуть.
– Главное не простудись, – отшутилась Рита, поднимаясь с кровати и подходя к нему. Она положила руки на его плечи и слегка сжала пальцы. – Просто подумай об этом, Артур, я ведь ни к чему тебя не принуждаю.
– Ты никогда не заставляешь меня, но я отчего-то всегда поступаю именно так, как ты хочешь. А что, если на этот раз я откажусь? Ты не позволишь спать рядом с тобой сегодня ночью?
Она покачала головой, и в ее глазах снова прятались смешинки.
– Это твоя работа и твой выбор, как я могу давить на тебя и уж тем более, наказывать за то, что у тебя есть собственное мнение? Я обязательно приду к тебе, обещаю.
– Сегодня… ты должна знать, я пришел, надеясь, что мы сможем разрушить еще одну границу. Ты ведь понимаешь, о чем я?
– Да. Артур, ты ведь тоже должен был давно понять, что меня это не пугает. Кроме того, ты уже несколько раз называл тот диван супружеским ложем, хотя, по сути, мы всего лишь лежали рядом. Соседи и без того начали судачить о нас, так что терять нам нечего.
Ни капли жеманства или притворства. Ее прямота радовала и опьяняла, и Артур был готов поклясться, что каждый раз, видя в ней эту честность, чувствовал непреодолимое желание возвращаться к ней вновь и вновь.
– Судачат? Как это прекрасно, Рита. Значит, скоро разговоры дойдут до твоего прекрасного бывшего супруга, и он перестанет искать встреч с тобой.
Он прекрасно знал, что ей не нравится такая ревность. Опять же, она никогда не говорила этого напрямую, но Артур был уверен в том, что ее расстраивают его разговоры об Антоне. Просто эмоции и опасения рвались наружу, и он ничего не мог с собой поделать. Присутствие бывшего супруга Риты все еще ощущалось время от времени, и такие моменты были весьма неприятными.
– Он больше не ищет со мной встреч, но у нас есть Робби, и он не может отказаться от собственного сына.
– Я должен это понимать, но почему-то мой разум отказывается вмещать все эти простые доводы. После всего, что я узнал, мне кажется, что я мог бы даже убить его.
– Нет, милый, ты должен благодарить его. Ведь если бы он не обошелся со мной таким образом, мы бы никогда не встретились. Подумай, что было бы с нами?
Он взял ее ладони в свои руки.
– Сегодня я не хочу тратить на это время. Где находится застежка твоего платья?
Вопрос был неожиданным – ее глаза расширились, а губы приоткрылись от удивления.
– Я сама сниму его.
– Застежка ведь на спине? – упорствовал он. – Платья застегиваются сзади, я знаю. Ты носишь корсет?
– Нет, не ношу. В этом нет нужды, все равно теперь я не надеваю дорогие платья.
– У тебя обязательно будут дорогие наряды, но я бы не хотел, чтобы ты носила корсет.
Крохотный крючок прятался между швами платья точно посередине спинки, и Артур расстегнул его, распуская тесную форму.
– Я же сказала, что сама, – нахмурилась Рита.
– Тебе не хватит духу, я точно знаю, – приближаясь к ее лицу и почти касаясь ее губ, выдохнул он.
Глава 41 Рита. Пятый портрет
Ее разбудил щелчок. Открывать глаза не хотелось, но ошибки быть не могло – такой звук всегда раздавался только от фотоаппарата.
Рита прижала простыню к груди и приподнялась, нехотя открывая глаза.
– Откуда у тебя камера? – протирая глаза свободной рукой, спросила она.
Сероватый дым поднимался к потолку ее спальни, а перед ней стоял Артур – уже почти одетый и совершенно проснувшийся.
– Я принес ее вчера с собой, – сказал он.
– Вчера? Почему я ее не увидела?
– Потому что ты была очень сильно увлечена своей идеей о студии.
Она кивнула, одновременно пытаясь найти удобное для себя положение и при этом не открыть больше положенного.
– Зачем ты фотографируешь? Я же не одета, – посетовала она, глядя на его довольное лицо. – Лучше бы чаю заварил.
Артур только рассмеялся, опускаясь рядом с ней на кровать.
– Я ненавижу портрет, который сделал Готлиб, – сказал он после того как веселье прошло. – И знаешь, отчего?
– Не знаю, но догадываюсь.
– Потому что он сделал это намного лучше, чем я. Иногда смотрю на эту фотографию и начинаю даже себя ненавидеть. Почему я не могу так же? Он увидел тебя впервые, там был такой убогий свет, а он просто взял и сделал твой портрет, причем так красиво, как у меня никогда не выйдет.
– Может, дело в том, что у него была другая камера?
– Нет, я ведь учился у Готлиба, и за три месяца понял, что от камеры зависит не так много, как мне казалось до этого. Конечно, качество прибора имеет большое значение, но гораздо важнее подход, опыт и восприятие. Что-то ускользнуло, и я не могу понять точно, что именно потерял. Поэтому я буду фотографировать тебя снова и снова, пока не добьюсь совершенства.
– Хорошо, Артур, сколько угодно, но только не когда я раздета и сплю, – почти обиженно сказала она. – А вдруг кто-то увидит это фото?
– Если кто-то увидит, то я выколю ему глаза. Хотя, это вряд ли.
– А как же Конрад?
– Я доплачу ему, он впустит меня в мастерскую ненадолго, и я смогу сам все сделать.
– Ты умеешь?
– Научился.
И когда же он успел? Рита опустила голову и рассмеялась. Все же быть любимой оказалось куда приятнее, чем она ожидала. Ей казалось, что после прошедшей ночи он должен был непременно остыть к ней или хотя бы утратить эту свою юношескую влюбленность, но очевидно, что этого не произошло.
– Тебе удалось выспаться? – спросила она, снова возвращаясь к разговору.
– Да, я немного поспал. Чувствую себя очень хорошо, и у меня полно сил, так что обо мне не беспокойся. А что насчет тебя?