— Ничего нет, — повторил Джек, качая головой, мрачно уставившись в чашку с кофе.
А когда поднял на нее глаза, стало ясно, что он силится найти слова, чтобы что-то сказать о безрадостной жизни, которую пытается себе представить.
Не старайся. Не выйдет.
— Я вас понимаю, — сказала она.
Он кивнул. И вздохнул.
— Хотите обсудить какое-то личное дело?
Да, мысленно подтвердила она. Перейдем к делу, которое ты можешь уладить.
— Во-первых, зовите меня Алисия. Только, прежде чем браться за дело, хочу спросить насчет мертвых растений в окне. Зачем они нужны?
Джек взглянул на окно. Неживые растения сидят там так давно, что он уже их перестал замечать.
— Для Хулио это тотемы. Отгоняют злых духов.
— Шутите? Каких злых духов?
— Тех, что заказывают тонкие вина вроде шардоне.
Алисия криво усмехнулась:
— А, понятно. Бар для мачо... в воздухе густо пахнет тестостероном.
— Я за Хулио не отвечаю, — пожал Джек плечами. — Он предпочитает публику определенного сорта, других старается отвадить. Иногда получается ровно наоборот. Растения привлекают нежелательных клиентов, придавая в их глазах заведению подлинную «оригинальность», что бы это ни значило. Ну, так что там у вас?
Она вздохнула, чувствуя нарастающее напряжение. Вот мы и дошли до сути.
— История долгая, сложная, не стану вам докучать всеми подробностями. В двух словах: два месяца назад некий Рональд Клейтон погиб в авиакатастрофе и оставил мне, черт возьми, все до последнего.
— Кто он такой?
— Мой родитель.
— Отец? Соболезную...
— Не соболезнуйте. У нас общие гены, и ничего больше. Как бы там ни было, когда мне позвонил адвокат, назначенный душеприказчиком, я ему заявила, что не нуждаюсь ни в какой движимости и недвижимости и вообще ни в чем, что связано с тем самым типом. Тогда он сообщил, что я единственная наследница.
Джек, сидевший напротив нее за столом, поднял брови:
— А ваша мать?
— Умерла двадцать с лишним лет назад, и по этому поводу, если угодно, можете выразить соболезнование.
Алисия едва помнила мать. Если бы не ее смерть... все было бы совсем по-другому...
— Ну, в любом случае, я была ошарашена. Лет десять с ним не разговаривала. Даже не вспоминала. — Не позволяла себе вспоминать. — Сказала поверенному, что не хочу иметь ничего общего с проклятым домом, и бросила трубку.
Джек молчал. Ждал, наверно, когда речь пойдет о «проблеме».
Не беспокойся. Сейчас.
— Потом позвонил мой сводный брат Томас и...
— Постойте, сводный брат?
— Да. На четыре года старше меня.
— С отцовской или с материнской стороны?
— Сын Ричарда Клейтона.
Джек склонил голову набок.
— Оставшийся с носом.
— Вот именно. Не получил ни гроша.
— Еще имеются какие-то сводные в семействе Клейтон?
— Нет. Один Томас. Вполне достаточно, спасибо. Ну так вот, позвонил и сказал, если мне дом не нужен, он его сам бы забрал. Я говорю, нет. Говорю, передумала, нужен. И правда передумала. Решила отдать СПИД-Центру под филиал. Забудь, говорю.
— Видно, с братом вы ладите не лучше, чем с отцом.
— Хуже, если такое возможно. Назавтра он опять позвонил, предложил за дом два миллиона.
Джек высоко вздернул брови:
— Где стоит этот дом?
— В Марри-Хилл.
— Давайте без шуток, — улыбнулся он. — Дешево для Марри-Хилл.
— Трехэтажный особняк. Стоит каждого пенни.
— Пока не понимаю, зачем я вам нужен. Берите деньги и смывайтесь.
Приближается щекотливый момент. Начинаются размышления о причине. Алисия избегала трудных вопросов — немыслимых — с бедным Лео Вайнштейном и с Джеком не намерена их обсуждать.
— Ни за что. Я его к черту послала.
— Знали, что ставка повысится.
— Ничего подобного! Впрочем, действительно. Томас вновь объявился, предложив четыре миллиона. Получил тот же самый ответ. После чего заявил, что устал сам с собой торговаться, потребовал, чтобы я сама назначила «распроклятую цену», по его выражению, а я снова бросила трубку.
— Еще раз его завернули... как бы выиграли в лотерею, а денег по билету не получили.
— Не совсем. Понимаете, у Томаса на счете нет практически ни гроша.
Джек подался вперед и уставился на нее. Теперь, кажется, заинтересовался.
— Точно знаете?
— Сначала догадывалась. То есть он после колледжа занимал в АТТ [7] невысокую должность научного сотрудника. Кто бы дал ему такую ссуду? Поэтому я постаралась проверить и точно выяснила: никакого кредита, больше того — Томас с работы уволился примерно в то же время, как начал мне названивать.
— Стало быть... безработный без денег сулит четыре миллиона? Не стану вас упрекать за отказ.
— Нет, — возразила Алисия, — вы не поняли. По-моему, у него есть деньги... наличные.
— Наличные?
— Он предлагает наличные, обещает отдать прямо в руки или все пожертвовать на благотворительные цели по моему выбору. Как вы это объясните?
— Либо съехал с катушек, либо за ним кто-то стоит.
— Верно, но кто? Почему они не обращаются прямо ко мне? Зачем действовать через Томаса?
— Разве это имеет значение? — Джек снова откинулся на спинку стула. — У вас в руках лакомый кусок недвижимости. Можете поселиться в доме, можете продать. Вам нужен не я, а налоговый инспектор.
Алисия чувствовала, как он отстраняется, теряет интерес. И поспешила продолжить историю:
— Да ведь я не могу там ни жить, ни продать. Как только отказала Томасу, он нанял дорогих адвокатов, чтоб оспорить завещание. Пока дело не решено, я не могу вступить во владение. Они даже добились судебного постановления о передаче дома под охрану, так что мне туда теперь и заглядывать не разрешается. — Не скажу, чтоб когда-то хотелось.
— Для чего же его охранять?
— Якобы кто-то туда забирается, с тех пор как он стоит пустой. Томас говорит, что хочет сберечь свою собственность, которая обязательно ему достанется после решения дела о завещании. Нанял охранников из частной фирмы.