«Почему ты так считаешь?» – спросила я.
«Ну мы же помним слова Фрейда: любовь и работа. Я стала психотерапевтом, и я обожаю эту работу, и у меня есть любовь. Это началось тогда, когда я наконец смогла освободиться от навязчивых мыслей о романтической любви – от мыслей о том, что моя жизнь пуста без законного супруга. Я семь лет была замужем и родила двух дочерей, и уже сорок лет я одна… У меня было много любовников… красивых, даже знаменитых мужчин. Но в конце концов мне надоело чувствовать себя серой мышкой на фоне их гениальности. Мы никогда не были на равных. Кроме того, я была фригидной и смогла избавиться от этого комплекса, когда мне было уже хорошо за тридцать. Меня считали привлекательной. Я это знала. И понимала, чего от меня ждут: я должна нравиться мужчинам. Я была фригидной и терпела все, потому что хотела нравиться мужчинам, но как быть с моей собственной сексуальностью? Что было не так? Потом, пройдя длительный курс психотерапии, я справилась с этой проблемой и перестала видеть свое спасение в мужчинах».
Кроме того, Сюзанна посещала семинар, который вела известный специалист в области сексуальной терапии Бетти Додсон, обучавшая женщин не бояться доставлять себе удовольствие – с помощью рук или вибраторов. Благодаря Додсон тысячи благопристойных женщин, одной из которых была Сюзанна, смогли понять, что такое сексуальное удовлетворение.
«Лет пять тому назад или около того, – продолжала Сюзанна, – я случайно встретила одного друга, тоже актера, с которым не виделась много лет. Мы с ним были в одной группе психологической помощи, меняясь ролями врача и пациента. Мы знали все друг о друге. Было так приятно видеть его – мы все болтали и болтали, и только. А потом случилось так, что моя дочь собралась замуж и спросила меня, почему у меня не было продолжительных связей, и я сказала ей: «Это связано с такими волнениями, и я лишена полового влечения». Ну, догадайся, что она сделала? Она отвела меня к гинекологу, который выписал мне тестостерон в таблетках. Как сказал доктор, ничто не мешает женщине за шестьдесят получать от секса то же удовольствие, что тридцатилетняя женщина. Где-то через месяц я стала замечать, что мужчины смотрят на меня иначе. Я пошла в гастрономический магазин «Zabar» – помнишь «Zabar»? – и стояла перед прилавком, разглядывая деликатесы, когда продавщица обратилась ко мне со словами: «Итак, милая, что будем брать?» Я ответила: «Не знаю, я просто ищу вдохновения». И тогда этот нахальный молодой актер, ты знаешь, кого я имею в виду: коротко стриженный накачанный красавчик – подошел ко мне и сказал: «А разве мы все его не ищем?» Я ответила: «Ну да, конечно». Но при этом почувствовала, что во мне что-то дрогнуло. Я была чем-то смущена и подумала: «Хм, неплохо бы завести бойфренда».
«Сколько лет тебе было тогда?»
«По-моему, шестьдесят пять. Мне совсем не хотелось возобновлять старые связи. Сейчас мне хочется быть рядом с тем, с кем я буду чувствовать себя спокойно. Хочется, чтобы было с кем поговорить. Поэтому я позвонила своему другу-актеру и сказала: «Не хочешь ли завести интрижку?» – а он, клянусь Богом, правда, ни секунды не задумываясь, ответил: «Я жду этого с 1982 года». О! Я подумала, что просто прелестно. Он на десять лет моложе меня».
Я спросила Рейчел, как повлияла разница в возрасте на ее самооценку, но она отмахнулась от моего намека, добавив: «Я и не воображала ничего подобного в таком возрасте. Как бы то ни было, однажды в выходные дни мы с моим другом-актером должны были вместе поехать на встречу с коллегами, с которыми прежде работали, и посмотреть спектакль. Он занес мой чемодан в номер, и все произошло как-то спонтанно, но, поскольку нам нужно было идти на встречу, а потом вечером – в театр, я предусмотрительно завела будильник, – Сюзанна замолчала, и по ее смягчившемуся лицу промелькнула тень чувственности. – Этот мужчина божественно целовался, как никто в мире. Его прикосновения были необыкновенно нежными. Он был такой, что я просто была на небесах. Никогда мне не доводилась испытывать такого экстаза. И… мне неудобно об этом говорить, но у него были самые удивительные, большие, сухие и теплые ладони. У меня обычно холодные, влажные руки коренной американки. Во всем этом было какое-то абсолютное совершенство. Как бы то ни было, в определенный момент зазвенел будильник. Он, перегнувшись через меня, выключил его и сказал: «Нет, Сюзанна. Не хочешь ли продолжить? Все остальное можно отложить». И произнес это таким голосом, в котором было просто что-то такое, что-то грубое, голосом, исходившим откуда-то из глубины, словом, знаешь, жизнь иногда преподносит приятные сюрпризы, и их никогда не нужно откладывать. И, даже не знаю, как сказать, было во всем этом нечто такое, просто…»
«Непреодолимое?»
«Да, непреодолимое. Надо сказать, что у меня вполне откровенное, вполне «здоровое» отношение к сексу всегда вызывает отвращение, а он вел себя так разумно, так рационально, был таким ласковым, великодушным и добрым, каким не был ни один из моих мужчин. То есть меня больше всего поразило именно это. И он часто бывает таким. Однажды у меня неожиданно заболел глаз. Я испугалась. Было воскресенье, но я позвонила своему врачу и договорилась о приеме на следующее утро, на 8 часов. В этот воскресный день была солнечная погода, и мы с моим любимым вместе гуляли, и он сказал, повернувшись ко мне: «Ну, что ж, отлично. У нас есть план. Теперь пойдем домой. Я искупаю тебя в ванне. Ты почувствуешь себя лучше. Я залижу твои раны. Ты успокоишься. Только не напрягайся. Нужно хорошенько выспаться. Потом с утра пораньше мы поедем к врачу». В его отношении к сексу есть нечто такое, что меня всегда изумляло. Даже если у нас проблемы. Большие проблемы. Все равно мы занимаемся сексом. Вот какая история скрывается за тем, что я стала рекламировать тестостерон, ведь я до сих пор чувствую острое половое влечение. Не знаю, сохранится ли мое либидо, если я перестану принимать пилюли, но в данный момент эта привычка так укоренилась во мне, что, когда я вижу своего возлюбленного, не сомневаюсь, что испытаю желание, и с каждым разом оно все сильнее. Не знаю, становится ли это рефлексом, как у собак Павлова, или же сохранением своего либидо я обязана тестостерону. Какая разница?»
Я спросила, живут ли они порознь или вместе, и в этом вопросе она проявила непреклонность:
«Я целый день напряженно работаю, принимая клиентов, а кроме того, я привыкла к уединению. Мой недостаток в том, что я продолжаю думать: «Как мне стать лучше? Как стать хорошей девочкой?» В своих воспоминаниях ты называешь это «болезненным желанием нравиться». Ну а сейчас мне нужно время для того, чтобы собрать вместе разрозненные кусочки собственного «я», вновь стать самой собой, то есть мне не хочется возвращаться к прежним моделям поведения». После этих слов мы ударились ладонями.
«Кстати, – сказала я, – теперь, когда ты удовлетворена, когда у тебя есть любовные отношения, когда ты довольна сексом, у тебя хватит сил, чтобы понять, чего ты хочешь, что тебе нужно, а на что не стоит обращать внимания? И под влиянием терапии и своей дочери, а также при поддержке гормонов ты сама подготовила себя к любви. Быть готовой к ней, но не комплексовать, если она не приходит, правда? Я в течение нескольких лет испытывала это на собственной шкуре. И любовь ко мне тоже пришла. Когда мне перевалило за семьдесят!» Мы снова ударились ладонями.