Я спросила у Джуэлл, как им, прожив такую долгую жизнь, удалось сохранить чувственность. «Сохранить надолго нормальные сексуальные отношения не удается тем, у кого нет нормальной психологической взаимосвязи, – отвечает она. – Равным образом удовольствие от занятий любовью с одним и тем же человеком зависит не от того, насколько он искусен в любви, а от психической стимуляции и возбуждения». Она поведала мне, как прекрасно ощущать сексуальное влечение и заниматься любовью с тем, с кем уже давно делите радости и горести. «Вы не можете себе представить, Джейн, насколько это фантастично. В ощущениях появляется острота совершенно иного рода, они становятся намного ярче, чем в молодости; это совсем другое». Я, к огромному сожалению, могу почувствовать только слабый аромат того, о чем она говорила. У меня уже никогда не будет «долгого пути».
Я спросила у Ната, были ли между ними когда-либо существенные разногласия и что изменилось теперь, когда они шагнули в III акт своей жизни. «Больше всего мы спорили по поводу детей, – говорит он. – Я в отличие от нее на многое не обращаю внимания. Она верит, что ограничения необходимы, заходя в этом вопросе намного дальше, чем я, что время от времени приводило к большим скандалам».
«Это было ужасно, просто ужасно, – говорит об этом времени Джуэлл. – Он беспокоился о том, чтобы девочки не забеременели. Вас это не удивляет? И ему хотелось стать их другом, а не сторонником строгой дисциплины, из-за этого мы часто ссорились». Однако Нат и Джуэлл, в отличие от супружеских пар, страдающих после ухода детей из родительского дома, поняли, что опустевшее гнездо означало, что в нем нет больше источника напряжения. Хотя они безмерно любят своих дочерей, именно тогда, по их словам, они начали по-настоящему наслаждаться обществом друг друга; у них появились общие интересы, и они не пропускают ни одного значительного события, которыми так богата культурная жизнь Нью-Йорка.
В 2004 году Нат ушел в отставку, оставив свою адвокатскую практику, тогда как Джуэлл еще продолжала работать. Я поинтересовалась у нее, не возникли ли из-за этого проблемы, как случается у некоторых супругов. «Да! – воскликнула она. – Прежде всего он полностью оккупировал мою кухню. Мне нравится готовить, а там был полный беспорядок. Кругом лежали стопки книг и бумаг, а ведь у него был офис, но он туда никогда не заглядывал».
Несмотря на то что Нат ушел на пенсию, юридическая компания, в которой он работал, выделила для его нужд кабинет и секретаря, возможно, в надежде, что он по-прежнему будет заниматься клиентами.
«Я знаю, что это было неблагородно по отношению к Джуэлл, – говорит мне Нат. – Почему бы не воспользоваться им? Зачем мне обитать на кухне? Временами я испытывал нечто вроде стыда из-за того, что не хожу на работу. Я понимал, что нужно переступить через огромный внутренний барьер – мне просто не хотелось туда возвращаться. Я знал, что меня втянут во что-нибудь. В последний рабочий день, когда прощался с компанией, я был поистине счастлив, что ухожу».
Такая на первый взгляд мелкая проблема часто приводит к буре в спокойной гавани. Однажды я читала об ушедшем на пенсию муже, который посчитал, что облагодетельствует свою жену, если, пока она будет на работе, переставит все кухонные шкафы. Не стоит говорить о том, как она была рассержена! Что до Джуэлл, то она предложила пойти к семейному консультанту, и эта дама помогла им обоим. Нат оказался способным понять, что он, захватив личное пространство Джуэлл и избегая принимать решение по поводу того, где ему работать и размещать свой хлам, совершал акт пассивной агрессии. «После этого, – говорит Джуэлл, – он вернулся в комнаты и два дня спустя полностью оккупировал их, а я получила назад свою кухню».
Психотерапевт и самой Джуэлл подсказала способы, как избежать проблем. «Как вы знаете, – продолжает Джуэлл, – мы с Натом очень разные, и теперь, когда он больше времени проводит дома, некоторые вещи мне докучают. Мне бы хотелось, чтобы он не так сильно зависел от меня в плане общественной жизни и близких отношений. Мне кажется, мы могли бы приглашать на обед больше его друзей, но психотерапевт сказала мне: «Это не ваше дело, Джуэлл. Прекратите. Если честно, вы должны вычленить то, что для вас по-настоящему значимо». Итак, я начала задумываться над тем, что для меня на самом деле не имеет никакого значения, – и отстала от него».
«Это помогло снять напряжение?» – спрашиваю я.
«Да, помогло», – отвечает Джуэлл с облегчением.
Как и большинство женщин, с которыми я беседовала, климакс позволил Джуэлл почувствовать себя более свободной. «Каким-то сверхъестественным образом я стала более уверенной в себе, – рассказывает она. – Не знаю, связано это с гормональным фоном или с возрастом. Но когда мне было за пятьдесят, я начала себе нравиться».
Когда я сказала ей, что писательница Сьюзен Браун-Левин называет это десятилетие, от пятидесяти до шестидесяти лет, «отвязный шестой десяток», Джуэлл отреагировала: «Совершенно верно! Я перестала слишком беспокоиться о том, как они на меня смотрят».
«Они» – это мужчины, с которыми вы работаете в банке?»
«Да. Я не говорю, что больше не хочу с ними работать. Всем приходится работать в коллективе, каким бы он ни был. Но можно выбирать то окружение, которое тебе нравится. Для меня это было просто откровением».
Брак Ната и Джуэлл служит иллюстрацией того, насколько крепче становятся супружеские узы благодаря индивидуации и андрогенизации, или гендерному равновесию. В 2009 году Джуэлл оставила службу в банке. Теперь она работает в компании GenSpring, занимающейся управлением состояниями; у нее появилась возможность проводить больше времени с семьей и внуками, а также участвовать в работе международной некоммерческой женской организации «Women for Women International», которая служит связующим звеном между женщинами из развитых стран с женщинами из ассоциации англиканских общин в странах третьего мира (Global South), помогая им стать экономически самостоятельными путем развития малого бизнеса»14.
«Разумеется, продолжительные супружеские отношения невозможны без любви. Нат и я – мы оба старались сохранить нашу любовь», – говорит Джуэлл. Пока Джуэлл сужала рамки своей карьеры и собиралась приложить знания и силы к работе международных женских организаций, Нат отдался долго сдерживаемой страсти к музыке. Ему всегда хотелось стать композитором, но, зная, что его строгий отец никогда не одобрил бы такого стремления, он отказался от него и занялся юриспруденцией.
«Всю свою жизнь я играл на пианино для себя и кое-что сочинял, – доверительно сообщает Нат, и я слышу, как меняется тембр его голоса. – Музыка – моя страсть».
В 16-й главе я расскажу о своих друзьях Эве и Йоле Халлер; когда я брала интервью, им обоим было по семьдесят семь лет, а женаты они были двадцать лет. У него это был третий брак, у нее – пятый. Свои первые три неудачные попытки она называет «разминкой». Вместе у них десять детей и пятнадцать внуков.
Им было по пятьдесят семь лет, когда они встретились на задней площадке автобуса, ехавшего из знаменитой водолечебницы на ранчо Ла Пуэрто, что в мексиканской Тикейте, в Сан-Диего. «Выходя из автобуса, – говорил мне Йол, – я знал, что обязательно женюсь на ней».