Book.

Достопочтенная Робин Биддл Дьюк (слева) с подругами.

Активная жизненная позиция сочетается у нее с талантом к дипломатии, отточенным за долгие годы брака с Энджером Биддл Дьюком, начальником протокола при президенте Кеннеди. Робин, которой не подходила официальная роль тени супруга, использовала свои связи и положение, содействуя международному сотрудничеству в сфере борьбы за гражданские права женщин. Энджер погиб, попав в аварию, когда катался на роликовых коньках. Робин в ту пору было семьдесят три года, но она не сломалась.

«Сидеть дома и ждать, когда что-нибудь произойдет, это, безусловно, не для меня, – говорила она мне. – Я имею в виду, что надо двигаться вперед. Лодка плывет потому, что вы выполняете свою долю работы. Если вы так же удачливы в жизни, как и я, вы опускаете весла в воду и продолжаете грести. Ну и что, если я гребу не так быстро, как когда-то? Чувствуешь себя счастливой оттого, что вовлечена в общее дело». В восемьдесят лет она решила выучить французский язык – отчасти для того, чтобы быть полезной Комитету международной помощи франкоговорящим африканским странам, а отчасти – чтобы, как она говорит: «Понять, могу ли я еще учиться. Чтобы мозги не заржавели». Она рассказывала, как радовалась тому, что была самой старой среди молодых студентов. «Я стараюсь быть на высоте, но немного притормаживаю», – признается она. Говорит, что посещает не все официальные приемы, стала отказываться от поездок в Африку (только два раза в год!). Как раз перед нашим интервью Робин, взяв на себя роль мудрой бабушки, убедила свою внучку поехать в Африку. «Мне хотелось, чтобы она увидела реальность развивающихся стран и поняла, как много там предстоит сделать».

Еще один замечательный пример целеустремленности на склоне лет показали мои друзья Эва и Йол Халлеры, им обоим на время нашей беседы было по семьдесят семь лет. Они познакомились, когда им было по пятьдесят семь; она была вдовой, владевшей крупной международной маркетинговой компанией, которую основала вместе со своим четвертым мужем. Три года спустя Эва продала маркетинговую компанию свои служащим, Йол ушел на пенсию, оставив многолетнюю практику акушера-гинеколога в Сан-Франциско, и с тех пор они вместе работают, принимая участие в многочисленных благотворительных мероприятиях. «Я не играю в гольф, не играю в теннис, не играю в бридж, – говорит Эва. – Я не приглашаю на ланч и не распиваю чаи. Я всегда занималась общественной работой. Не умею по-другому относиться к жизни. Зачем же еще тогда просыпаться по утрам? Чем заниматься в течение дня? Нужно иметь цель в жизни».

Описывая свою деятельность, Эва говорит, что, как наседка, высиживает новые молодежные организации. Главная, в которой она председательствует, называется «Free the Children» («Свобода детям»); в нее входит более пятисот школ в Африке, Азии и Южной Америке. «Все организовано, управляется и финансируется благодаря сбору средств, которым занимаются молодые люди», – с гордостью рассказывает она. Кроме того, Эва является членом правления разнообразных международных некоммерческих организаций, занимающихся проблемами образования, защиты окружающей среды и улучшения условий жизни женщин и детей в развивающихся странах. Халлеры говорят о молодых людях, с которыми работают, как о своей большой семье. «Мы берем их под свое крыло, – говорит Йол. – Они остаются с нами и становятся частью нашей жизни». А Эва добавляет: «Это здорово подпитывает нас. Мы получаем от них больше, чем отдаем, но, разумеется, я никогда не расскажу им об этом».

Снова и снова я нахожу подтверждение этим словам в своих собственных отношениях с молодежью. Как писала Кэролайн Хейлбрен, «секрет… успешного и, следовательно, непрерывного общения с молодыми заключается в понимании того, что они полезны нам – как поставщики, а не получатели информации».

Девяностотрехлетняя Джанет Вулф, с которой мы познакомились на вечеринке в Саутгемптоне, была полна юмора и жизнерадостности, и я попросила ее дать интервью. Она пригласила меня в ресторан неподалеку от ее маленькой нью-йоркской квартирки, где она обедала каждый день: спагетти «Алле Вонголе» (остатки которых она забрала с собой, чтобы поужинать) и бокал «Пино Гриджио».

Меня поразило, принимая во внимание ее кипучий энтузиазм, что у Джанет была очень трудная жизнь, которая могла бы оставить чувство горечи. Она рассказывала мне: «Моя мать ненавидела меня. Она говорила: «Ты – уродина, ты никогда ничего не добьешься». Все свое состояние она завещала двум моим братьям, а мне оставила один доллар – и я не стала оспаривать завещание. Мой отец никогда не умел с ней ладить». Отец Джанет был брокером с Уолл-стрит. Он был богат, но все потерял во времена Великой депрессии. «Я – самая удачливая из неудачниц, – говорит Джанет. – Я могла бы стать хорошей актрисой или директором театра, но нигде не задерживалась. Деньги для меня никогда ничего не значили. Я недолго работала в Голливуде в качестве статиста. Танцевала в нескольких кинокартинах, пока всем не стало ясно, что я не умею танцевать». Во время Второй мировой войны она возглавляла офицерский клуб Красного Креста в Риме. Несмотря на свой талант обзаводиться друзьями и смешить людей, в шестьдесят лет Джанет, помогавшая двум дочерям, оказалась на мели. С просьбой помочь найти работу она обратилась к главе жилищного управления Нью-Йорка.

Эва и Йол Халлеры.

NORMAN-MARQUEE PHOTOGRAPHY NEW YORK

Он сказал: «А чем вы можете помочь жилищному управлению?»

«Ничем», – ответила она.

«Вот что я скажу вам, – ответил он. – Я вырос в бедном районе и ничего не понимаю в классической музыке. Не могли бы вы организовать для нас симфонический оркестр?»

Именно этим она и занялась; в тот момент, когда я брала у нее интервью, она все еще продолжала работать с оркестром.

Созданный Джанет оркестр ежегодно дает по пятьдесят бесплатных концертов для жителей Нью-Йорка; он играет в государственных школах, в тюрьмах и городских парках, раз в году выступает в каком-нибудь из престижных городских концертных залов. Вот какой работой занята Джанет в III акте своей жизни! Нередко она разбавляет свой оркестр афроамериканцами, окончившими Музыкальную школу Джуллиарда и вынужденными играть джаз, поскольку считается, что афроамериканцы не умеют или не должны играть классическую музыку. Покойный Макс Роч, знаменитый композитор и ударник, выступавший вместе с этим оркестром, говоря о Джанет, замечал, что «она, больше, чем кто-либо другой в Нью-Йорке, обеспечивает работой афроамериканских, испанских и азиатских исполнителей. Наверное, это единственный оркестр в стране, дающий возможность представителям национальных меньшинств, в том числе чернокожим композиторам и дирижерам, исполнять классическую музыку с симфоническим оркестром».

Джанет относится к себе самой с удивительным чувством юмора и самоиронией. За ланчем она рассказала мне, что всегда старается собрать деньги для оркестра. «Недавно я сказала одному богатому человеку: «Если вы дадите мне необходимую сумму, вам не придется со мной спать». А он ответил: «И сколько вам необходимо?» Несмотря на проблемы со здоровьем и страдания в прошлом, Джанет неплохо себя чувствует оттого, что творит добро.