К нему подошел Даня.
— Тебя тоже взнуздали? Я думал, ты будешь в тельнике.
— На себя бы поглядел, — буркнул Никита.
Он был сказочно хорош в смокинге, но считал нужным жаловаться на судьбу.
— Брось, старик, ты просто принц. Вот я точно чувствую себя идиотом, — признался Даня. — Но бабушке понравилось. Я заехал к ней показаться.
— Женщин не поймешь, — вздохнул Никита. — Ладно, наше дело солдатское. Между прочим, тебе очень идет. Ты похож на молодого Джека Николсона из фильма «Сияние». Помнишь, в финале, когда отель принимает его к себе?
— Это когда он уже весь такой мертвенький? — уточнил Даня. — Ну спасибо, старик, умеешь ты утешить!
— Не мертвенький, а вечно живой. Есть разница? Хорошо, ты похож на Роберта Редфорда в фильме «Великий Гэтсби». Доволен?
— Да он там тоже в конце как бы мертвенький…
— Да ну тебя, Данька, на тебя не угодишь! Ты похож на графа Данилу из одноименной оперетты Кальмана «Веселая вдова».
— Легара, — поправил его Даня. — Из одноименной оперетты Легара «Веселая вдова».
— А пес их разберет, — беспечно отмахнулся Никита. — Ну Легара, какая разница? Это там поют:
Скоро ты будешь, ангел мой,
Моею маленькой женой… —
пропел он.
— Нет, — ответил Даня, — это из «Графа Люксембурга».
— А ты откуда знаешь? — покосился на него Никита.
— У меня бабушка классическую оперетту любит. Говорит, что оперетта помогает расслабиться.
Но про себя он пропел другое:
My object all-sublime
I shall achieve in time…
«Своей высокой цели со временем добьюсь…»
— А вот и она, — продолжал Никита. — Тигра полосатая.
— Кто?
— А ты погляди.
Даня обернулся к двери. Нина приветствовала Юлю. Юля была в уже знакомом Никите вечернем туалете из полосок черной кожи, непринужденно перемежавшихся со светлыми полосками ее собственной кожи. «Вступительное слово» у Дани было уже готово, и он поспешил к ней.
— Привет.
— Привет.
— Красиво здесь, правда? Я еще ни разу не был, с тех пор как Нина все тут переделала.
— А я была. Я ей помогала. А где Кузя?
— Сослан наверх, надо полагать. Чтоб не путался под ногами. — Тут Даня испугался, что она тоже возьмет и уйдет наверх составить компанию Кузе, и торопливо спросил: — Выпьешь что-нибудь?
— Только без спирта. Я на машине.
— Да я тебя потом сам отвезу!
— Но тогда ты не сможешь выпить! Нет, спасибо, я уж как-нибудь сама доберусь.
Многие обратили внимание на эту высокую красивую девушку, но Даня не отходил от нее ни на шаг. Он проводил ее к бару, за стойкой которого в этот вечер стоял профессиональный бармен, и она заказала себе томатного сока. Даня последовал ее примеру. Он стал рассказывать ей, «кто есть ху», сдабривая свой рассказ корпоративными шутками и анекдотами. Она милостиво слушала, изредка улыбаясь.
Нет, у нее не зачастил пульс. И никакого волшебства она не ощутила, когда он передавал ей бокал и их пальцы соприкоснулись. Юля перечитала множество любовных романов: на фотосессиях между съемками иногда приходилось ждать подолгу. Все эти выдумки про мгновенное волнение, охватывающее героиню при первой встрече с героем, про трепет и магию, возникающую, когда их пальцы соприкасаются, казались ей чушью. Сама она никогда ничего подобного не испытывала. Она не позволяла к себе прикасаться, а если это происходило случайно, просто отодвигалась. Когда же герой очередного любовного романа начинал приставать к героине, а героиня замирала, разрываясь между чувством и долгом, Юля мысленно нашептывала ей: «Ну давай, врежь ему».
Увы, героини романов ее неизбежно разочаровывали. Они дрожали, таяли, у них подгибались колени, словом, они падали в постель по первому требованию. И это неумение дать отпор считалось их главным положительным качеством! Именно это, по мнению авторов, делало их пленительными и неотразимыми. Попробуй такой герой с атлетической фигурой и квадратной челюстью пристать к Юле, он уже летел бы по крутой дуге впереди собственного визга. Атрибутами героя любовного романа почему-то непременно считались атлетическая фигура и квадратная челюсть. И еще черные волосы и глубокие синие глаза. Но с Юлей его роман кончился бы на этом самом месте. Она не понимала, как женщины могут выносить мужчин. У нее даже мелькала догадка, что на самом деле дамские любовные романы сочиняют мужчины под женскими псевдонимами.
Но этот парень был ничего. Он смешил ее и не лез с приставаниями. И у него не было квадратной челюсти. Тем не менее при первой же попытке назначить ей свидание она поставила его на место.
— Чак Берри приезжает! — сказал он. — Хочешь, сходим на концерт?
Юля смерила его взглядом:
— А почему ты приглашаешь меня на негритянскую музыку? Потому что я черная?
Он страшно смутился:
— Чак Берри — это Чак Берри. Он король рока. Его песни даже «Битлз» пели. А ты вовсе не черная.
— Нет? А мне всю жизнь говорили совсем другое.
— Ну мало ли что какой дурак говорит! — расстроился Даня. Вдруг ему в голову пришла идея. — Между прочим, — заметил он, — многие люди часами жарятся на пляже, рискуют подхватить рак, только чтобы кожа у них стала как у тебя… и даже в миллион раз темней!
Эта мысль почему-то раньше не приходила в голову Юле. И все-таки она не сдавалась:
— Если хочешь меня куда-нибудь пригласить, давай лучше сходим на бои без правил.
— Тебе нравятся бои без правил? — растерялся Даня.
— Ага, — злорадно подтвердила Юля. — Обожаю смотреть, как мужики себе остатки мозгов вышибают.
— Ну хорошо, — подавленно согласился он. — Если хочешь, пойдем на бои без правил.
— Да ладно, не боись! — рассмеялась Юля. — Пойдем на Чака Берри.
— Если хочешь посмотреть, как мужики вышибают себе последние мозги, — продолжал окрыленный Даня, — у меня есть классная компьютерная игра. «Анрыл».
— Чего-чего? — не поняла Юля. — Кто чего нарыл?
— Да нет, это сленг такой — «Анрыл». На самом деле игра называется Unreal Tournament. «Запредельный турнир».
— Спасибо, я знаю английский. Думаешь, если я модель, значит, дура безмозглая?
— Ничего такого я не думаю! — Даня мысленно приказал себе не впадать отчаяние. — Просто игра так называется. Будешь сама им мозги вышибать. Я тебе покажу.
— Ладно, там видно будет, — ответила Юля с прохладцей. — И вообще, учти: у меня есть одно условие.
— Какое? — Даня был полон энтузиазма и готов выполнить любое условие.