Он вытаращил глаза. Ему и это известно?
— Откуда у вас эти сведения?
— О тварях Иного?
Почему не назвать их своим именем?
— Угу. Откуда вы о них знаете?
— В прошлом году мы с Мелани чувствовали их присутствие. Точно так, как я чувствую шрамы у вас на груди, мы почуяли приближение тварей Иного с востока.
Точно. Ракшасы явились с востока... из Индии... на грузовом пароходе.
— У меня такое впечатление, что вы ни одного никогда не видели.
— Не удостоился чести. Мы искали, но так и не обнаружили.
— Ваше счастье.
— Я думаю иначе. Могу представить их почти... братьями. В конце концов, тоже дети Иного вроде меня и Мелани, хотя в них от него гораздо больше, чем в ком-либо из нас.
— Мне уже окончательно надоело это слово — Иное...
— Фактически, идеальное слово. Иное означает все, что «не наше», имея в виду человеческий род и реальность, в которой мы живем. Мелани видит в нем своего рода вампира, высасывающего жизнь отовсюду — духовную жизнь. Как только окончательно высосет, настанет немыслимо темное время.
— И как это ему удается?
— Украдкой, когда никто не видит с другой стороны. Открыто вторгнуться не может, пока нынешний домовладелец держит дверь на запоре, но всегда рядом, топчется на самом пороге, не сводит с нас глаз, старается на секунду прорваться, устраивает фантастические пугающие демонстрации, пользуется своим влиянием, сея раздоры, страх и безумие где и когда только можно.
— Например, с помощью собравшейся внизу компании?
Кэнфилд кивнул:
— Одни чувствуют сильнее, другие слабее, но все мы знаем о яростной битве. Не важно откуда — из предсознания, постсознания, подсознания, из бессознательной информации, заложенной в самые потаенные уголки, в каждую клетку нашего тела... Запредельное ощущение отражается в любой религии с начала времен: Гор и Сет, титаны и олимпийцы, Бог и Сатана. Война идет с сотворения мира. Мы знаем об этом. Чуем за дверью Иное, слышим его нетерпение.
— Ладно. Хорошо. Допустим, это правда. Но как сейчас, здесь действует это... дьявольское Великое Ничто?
— Оказывая влияние на некоторых восприимчивых личностей, «тронутых им», по выражению Мелани.
— Действительно тронутых, лучше не скажешь, — хмыкнул Джек.
— Интересно, не правда ли, — с улыбкой заметил Кэнфилд, — что слово «тронутый» имеет и другой смысл?
Он об этом не думал, а подумав, не обрадовался.
— Продолжайте.
— Согласные чуткие люди поддаются влиянию и берутся за дело — провоцируют раздоры, обеспечивают прикрытие.
— По команде Иного.
— Не столько по команде, сколько из сочувствия. Не получают прямых приказов, но в определенной мере разделяют его этику.
— О какой же тут этике может идти речь?
— Хорошо, может быть, этика — не идеальное слово. Как насчет «эстетики»? Лучше звучит? Какими бы ни были термины или причины, они стараются внести в повседневную жизнь как можно больше хаоса и разногласий. Несогласные вступают в ответную борьбу, расплачиваясь дорогой ценой.
— Имеются в виду члены СИСУПа.
— Да. Мы называем их «экстрасенсами». К счастью или к несчастью, их нервная система острей реагирует на Иное. Сознание воспринимает постороннее воздействие, поэтому они слышат голоса, поэтому провозглашают безумные на первый взгляд теории.
— Например, о серых инопланетянах, рептилиях, Маджестик-12, Новом Мировом Порядке...
— Мелко мыслите. Все идет из одного источника, от христианской Книги Откровения до иудейской Каббалы и Бхагават-гиты.
— Иными словами, нет никакого теневого правительства, которое пытается контролировать наше сознание.
— Вы не поняли, — покачал головой Кэнфилд. — Я верю в существование теневого правительства, питающего по отношению к нам наихудшие намерения, но его возглавляют не инопланетяне, не ООН, не Сатана, а люди, подчинившиеся влиянию Иного. Заметьте — «влиянию», а не «приказам». Инопланетяне, бесы, представители Нового Мирового Порядка — все это лишь некоторые маски единой безымянной хаотичной силы... множество ликов единственной истины.
— Великое Объединение Мелани... — пробормотал Джек.
— Совершенно верно. Нынешняя конференция тоже своего рода объединение. Члены СИСУПа особенно остро воспринимают Иное, отсюда столь строгий отбор. Нынче все здесь собрались, образовали цельную структуру, где каждый представляет собой нечто вроде линзы, направленной на Иное, фокусирующей, приближающей. Вы, конечно, обратили внимание на напряженную атмосферу в отеле?
— Более или менее. Зачем его фокусировать?
— Только время покажет. Сейчас можно лишь верить, но скоро мы обретем доказательство.
— Доказательство? — переспросил Джек. — Настоящее твердое доказательство? Что-то новенькое.
— Вам не кажется, что ваши шрамы тоже своего рода доказательство?
Джек охотно вернулся к своим шрамам, вспомнив кое-какие слова Кэнфилда:
— Говорите, вы с Мелани «чуяли» тварей в Нью-Йорке, а не знаете, откуда они взялись.
— Конечно, знаем. Из Иного.
— Я имею в виду, из какой страны.
— Из какой страны? Что такое страна? Участок, ограниченный произвольными границами, установленными эфемерными властями.
— Вдобавок, поспорю, не знаете, как они называются.
— Что такое название? Условное обозначение, придуманное примитивными людьми. Важно лишь то, что Иное породило этих существ много веков назад и они несут его в себе.
Странно. Похоже, общую картину вполне себе представляет, а деталей не знает.
— Несли, — поправил Джек. — В прошедшем времени. Ныне кормят рыбу на дне нью-йоркской гавани.
— Да, — кивнул Кэнфилд. — Помню, как очнулся от кошмара об их агонии. Прочитал о сгоревшем в порту пароходе, догадался о происшедшем. — Он покачал головой. — Ужасно досадно.
— Черта с два ужасно. Пожалуй, лучшее, что я в своей жизни сделал.
Кэнфилд пристально взглянул на него. Джек не разобрался в выражении заросшего со всех сторон лица. Потом вымолвил почти шепотом:
— Ты? Это ты убил тварей Иного?
Он почувствовал себя неловко под взглядом широко распахнутых глаз.
— Ну да, кто-то же должен был это сделать. По ошибке собрались закусить маленькой девочкой.
— Тогда неудивительно, что ты здесь очутился. Причастен гораздо больше, чем думаешь...
— К чему?