— Поклонник? — спросил президент.
— Человек, увлеченный вопросами, которые мы сегодня обсуждали.
— Поздравляю вас с отличной лекцией, месье Бланшар! Вы были на высоте.
— Не преувеличивайте.
— Я и не преувеличиваю. Обсуждение тоже прошло очень интересно, — всплеснул руками президент. — Да нет, не просто интересно — блестяще!
— Спасибо за добрые слова.
Глава ассоциации повернулся к людям, сопровождавшим его.
— Позвольте, я вас представлю. Комиссар Годунов и инспектор Дюкен.
Пьер сразу же отметил, как участилось его сердцебиение. Он попытался ничем не проявлять беспокойства и протянул руку для приветствия.
— Очень приятно.
— Быть может, пройдем в мой кабинет? — предложил президент.
— Что случилось?
— Лучше будет, если мы поговорим наедине, — заметил Годунов.
— Что происходит? — заупрямился Пьер.
— Вы были знакомы с мадемуазель Тибо?
Бланшару стало нехорошо. Он переспросил почти что инстинктивно:
— Вы сказали «были»?
Полицейские обменялись взглядами. Комиссар ответил так тихо, точно он опасался, что их может подслушать кто-нибудь еще:
— Мадемуазель Тибо умерла.
Все тело Пьера покрылось испариной. Рубашка на спине моментально промокла. Пот лил с него ручьями.
— Вам плохо? — спросил Годунов.
— Полагаю, лучше перейти в мой кабинет, — повторил президент ассоциации. — Там вам будет намного удобнее. Пожалуйста, следуйте за мной.
Пьер молча позволил довести себя до кабинета. Там было тесновато, но уютно. В комнате находилось нечто вроде алтаря. Члены ассоциации весьма почитали великого окситанца Беренжера Соньера, настоятеля церкви Ренн-ле-Шато. На полках громоздились книги, посвященные знаменитому аббату и его таинственному монастырю. На одной из стен помещалась фотография Соньера. Особое внимание посетителей привлекал плакат, на котором было изображено ужасное изваяние демона Асмодея. Это была репродукция скульптуры из храма Ренн-ле-Шато. Демон поддерживал там купель со святой водой.
— Выпьете воды, месье Бланшар? — спросил президент, который тоже ощутимо нервничал.
— Да, пожалуйста.
Пьер выронил портфель и рухнул в кресло. Годунов воспользовался отсутствием президента, чтобы заметить:
— Я вижу, известие о кончине мадемуазель Тибо сильно вас взволновало.
Пьер неопределенно помотал головой.
— С утра у нас была назначена встреча.
— По какому-то определенному поводу?
— Мадлен собиралась показать мне некоторые весьма интересные документы. Что именно с ней произошло?
Полицейский как будто не расслышал вопроса.
— Вы были дружны?
— Да.
— Мне очень жаль, месье Бланшар, но вашу подругу убили.
— Ее убили? Это просто… просто невозможно! — Пьер слишком поздно заметил, что сказал глупость.
— К сожалению, так оно и есть.
Разговор оборвался с появлением хозяина кабинета. В руках у него был поднос с пластиковыми бутылочками и парой стаканов. В один из них он налил воды и передал Пьеру.
Тот сделал несколько коротких глотков. Пить было трудно, горло как будто не пропускало жидкость. В его лихой жизни бывало всякое, но известие об убийстве Мадлен было сопоставимо только с сообщением о смерти родителей.
— Пожалуйста, кабинет в вашем распоряжении на сколь угодно длительный срок. Я обожду снаружи, — сказал президент и мягко прикрыл за собой дверь.
В комнате остались Пьер и двое полицейских. В атмосфере чувствовалось напряжение. Годунов, до сего момента стоявший на ногах, уселся в кресло напротив журналиста.
— Как это случилось? — спросил Пьер.
— Ее задушили.
— Неужели?
Комиссар кивнул.
— Когда это произошло?
— Вскрытие еще не производилось, однако судебный эксперт полагает, что смерть наступила между одиннадцатью и двенадцатью ночи.
— Можно, я закурю?
Комиссар согласно кивнул, но отрицательно взмахнул рукой, когда Пьер предложил ему пачку «Голуаз». Вот уже несколько недель он боролся с этой пагубной привычкой и даже относительно преуспел в этом деле. Годунов держал свою вредную привычку под контролем. Он позволял себе всего несколько сигарет в день, в заранее установленное время.
Бланшар прикурил, поспешно затянулся и медленно выдохнул облачко дыма.
— Несчастная Мадлен! Почему же с ней так поступили?
— Вот именно это мы и пытаемся выяснить, поэтому хотели бы задать вам несколько вопросов.
Силы окончательно покинули Пьера. Он просто не мог поверить в то, что еще сутки назад они с Мадлен весело болтали за ужином в бистро. Почему же он не проводил ее до дому, ведь, быть может?..
Бланшар опять автоматически затянулся, и Годунову пришлось переспросить:
— Месье Бланшар, вы готовы ответить на ряд наших вопросов?
— Спрашивайте, — безвольно отозвался журналист.
Комиссар решил воспользоваться подавленным состоянием Пьера. Многолетний опыт подсказывал Годунову, что допрос лучше всего проводить в тот момент, когда подозреваемый плохо себя контролирует.
— Если вам тяжело говорить сейчас, то давайте отложим все на завтра. Вижу, эта новость вас глубоко взволновала, — разыгрывал комиссар свою партию.
— Вчера, чуть раньше, чем в это время, мы ужинали в ресторане на острове Сите.
— В каком именно?
— Он называется «Ле Вьё бистро». Это рядом с собором Парижской Богоматери, на улице Клуатр.
Дюкен уже записывал показания в маленькую тетрадку.
— Вы часто встречались?
— Откровенно говоря, нет. Мы с Мадлен были знакомы много лет, еще по университету, и никогда надолго не теряли связи друг с другом. Наверное, дольше всего мы не виделись до этой последней встречи.
— Что вы имеете в виду?
— До вчерашнего звонка Мадлен мы не общались уже несколько месяцев.
— Так, значит, мадемуазель Тибо вам звонила?
— Да.
— В котором часу?
— Точно не помню, около одиннадцати утра.
— Простите за назойливость, но я должен…
— Да, спрашивайте.
— У мадемуазель Тибо были специальные причины для такого звонка?
— Видите ли, я газетчик, моя специальность — журналистские расследования. Мадлен подумала, что у нее есть для меня любопытный материал, история, которая способна заинтересовать публику.