— Наверняка было высказано немало смелых гипотез на сей предмет.
— Разумеется, вот только все они так и остались гипотезами. Одни историки полагают, что после битвы при Вуайе вестготы увезли свои богатства в Толедо, где была основана столица их нового королевства. Иные утверждают, что сокровища так и остались в Септимании. Эта версия также обросла своими легендами. Достоверно зафиксировано, что данная область веками притягивала к себе кладоискателей.
Пьер решил, что эти истории для него будут не столь любопытны, и перевел разговор на тему, которая действительно интересовала его живейшим образом:
— А что ты думаешь о роде Давидовом, о Хасмонеях и о двадцати четырех первосвященниках? Ты называла их царскими династиями, упомянутыми в Библии.
— Я вижу, ты очень внимательно вслушивался в мой рассказ. Ни словечка не пропустил!
— Мне просто нравится тебя слушать. Правда-правда!
Маргарет ущипнула Пьера за руку в наказание за иронический тон.
— Да, их так называют, но, по моему мнению, все это тоже является частью легенды.
— Почему?
— Слишком маловероятно, что род Давидов мог сохраниться в веках. Потомки этого царя, быть может, и живут сейчас на свете, однако обычно вместе со сменой поколений теряется и память о принадлежности к какому-либо древнему роду.
— Возможно ли, что чувство принадлежности к некоей династии передается от отца к сыну на протяжении множества поколений?
— Такая возможность, конечно, существует, но доказать преемственность было бы очень сложно. Почти не сохранилось документов из эпохи так называемых темных веков, которые среди историков принято называть ранним Средневековьем. Нам неизвестны генеалогии, восходящие дальше, нежели к одиннадцатому веку.
— А потомство двадцати четырех первосвященников, управлявших храмом Соломона?
— Здесь сложилась та же самая ситуация. Полагаю, никто не может похвастаться генеалогически древом, восходящим к первому веку. Впрочем, в Испании шестнадцатого и семнадцатого веков так называемые короли гербов…
— Это кто?
— Так принято говорить о генеалогах.
— Что же случилось в Испании шестнадцатого и семнадцатого веков?
— Очень любопытная штука, прямое следствие заботы о чистоте крови.
— Что это значит?
— Испанцы тех времен подразумевали под этим, что среди их предков не было ни мусульман, ни иудеев. Для вступления во многие организации, в том числе и в рыцарские ордена, требовалось официальное подтверждение чистоты крови. Будущие рыцари должны были доказывать, что у них в роду не было ни мавров, ни евреев, иными словами — что их кровь чиста. Но такие предки имелись у многих, поэтому генеалогии зачастую подделывались. Для вящей достоверности их возводили к глубокой древности. Не так давно я познакомилась с испанским историком, генеалогическое древо которого достигало первого века нашей эры. Угадай-ка, чьим потомком он являлся?
— Откуда мне знать!
— Одного из трех волхвов, пришедших в Вифлеем!
— Да ладно тебе. Быть такого не может.
— Тем не менее это так. Я сама держала в руках документ, в котором генеалогия моего коллеги излагалась во всех деталях, с надлежащей помпезностью.
— Но ведь это подделка!
— Естественно.
Официант, принесший луковый суп, прервал их беседу, которая, по крайней мере, была хороша тем, что позволила сгладить напряженность отношений. Суп тоже был хорош. Сыр придавал ему густоту, лук правильно разварился.
— В полицейском участке ты сказала, что одно из тех семейств породнилось с франкскими монархами. Так было положено начало династии Меровингов.
— Я ведь ясно дала понять, что это всего лишь легенда. На самом деле если даже таковой факт и имел место, то династия все равно оборвалась со смертью последнего из Меровингов, Дагоберта Второго.
— Все-таки кое-кто полагает, что у короля были потомки.
— Именно кое-кто! Любители пофантазировать уверяют, что Дагоберт оставил потомство, которое Каролингам не удалось уничтожить. Однако все это беспочвенные утверждения.
— Это и есть «Красная змея»?
— Такова одна из версий для тех, кто любит дешевые бредни.
— А как ты объяснишь, что на теле Мадлен был оставлен листок пергамента, на котором кто-то нарисовал красную змейку?
— Не знаю, однако предполагаю, что в Париже, как и в любой другой точке земного шара, слишком много умалишенных разгуливает на свободе.
— Кое с кем из них я знаком, — согласился Пьер. — Но не будешь же ты отрицать, что тут есть над чем поразмыслить. Мадлен убили именно в тот момент, когда она пыталась привлечь мое внимание к странному собранию документов, озаглавленному «Le Serpent Rouge».
Маргарет отложила ложку.
— Я историк, а не детектив.
— Значит, меня интересует мнение историка.
— Это дело полицейских. Пусть разбирается тот тип, Годунов, а тебе я советую быть осторожнее. Он смотрит на тебя с подозрением.
Пьер не обратил внимания на ее совет.
— Почему потомков Меровингов называют «Красная змея»?
— Все это чушь!
— Но в полиции ты рассуждала о «Красной змее» долго и с полной серьезностью, — не отступался Пьер.
— Я сказала, что кое-кто пользуется этим названием для обозначения королевской династии, но отсюда вовсе не следует, что это правда. Вероятнее всего, Дагоберт Второй не оставил наследников.
— Но если оставил, тогда это действительно Меровинги.
— В этом — гипотетическом — случае ты был бы прав.
— Тогда речь шла бы о «Красной змее».
Маргарет устало вздохнула.
— Да, если тебе так угодно, — неохотно уступила она.
— Может ли эта династия существовать и в наше время?
Прежде чем ответить, Маргарет доела суп.
— Рассуждая о вероятностях, приходится сильно расширять терминологию. Следовательно, заметно возрастает опасность ошибки. Если допустить, что у короля Дагоберта были дети, то такая возможность существует. Почему бы и нет? Однако если просчитать вероятность, то выяснится, что она исчезающе мала.
— Не понимаю.
— Возможность имеется, только вероятность очень низкая.
Пьер посмотрел в свою тарелку.
— Как тебе супчик от Кеблера?
— Восхитительный, но, боюсь, для моего желудка он тяжеловат.
— Хочешь что-нибудь еще?
— Только чай.
Пьер решил составить Маргарет компанию и заказал две чашки чая.
За чаепитием беседа зашла о недавних открытиях. В эти дни в прессе много писали об обнаружении нового Евангелия. В этом документе Иуда Искариот выступал вовсе не в традиционной роли предателя. В утренних газетах было опубликовано заявление Папы, утверждавшего, что новое Евангелие не имеет никакой достоверности. Показателен был сам факт появления понтифика на арене после двух недель различных слухов об ухудшении его здоровья. В одной из газет прямо написали, что дни римского первосвященника сочтены, наступает завершающая стадия рака, который не был своевременно обнаружен. Как бы то ни было, здоровье главы всех католиков вот уже несколько месяцев являлось темой, постоянно обсуждаемой в СМИ.