– Ну что, сероглазка, проснулась? – выдавил подобие улыбки Доктор.
– Я не Срелазка, я Нюра, – хрипло, с одышкой, ответила девочка. – А ты кто такой?
– Я твой врач. Доктор.
– Чаво это? – насупилась Нюра.
– Ты не знаешь, кто такой врач? Это тот, кто лечит людей.
– Знахарь, што ли?
– Ну, можно сказать и так.
– А пошто ты меня лечил? – спросила девочка, но тут вдруг глаза ее наполнились хмурой темнотой. – Я вспомнила… Меня каратель ножиком тыкал.
– Да, тебя сильно ранили. Мне пришлось удалить одно твое легкое. Второе тоже работает плохо, поэтому я вживил тебе жабры. Капельницы не бойся, по этой трубке тебе поступает лекарство.
– Ничо не сразумела, – прохрипела Нюра и закашлялась.
– Тебе нельзя еще много разговаривать. И нагружать легкое тоже сильно не стоит. Опустись полностью в воду и лежи пока там.
– Я же задо́хнусь, – прошептала, откашлявшись, девочка.
– Нет, всё будет в порядке. Я ведь сказал, что вживил тебе жабры. Ты теперь можешь дышать под водой, как рыба.
– Ты врешь, знахарь, – робко улыбнулась Нюра.
– А ты попробуй, – улыбнулся в ответ Доктор, и это получилось у него куда естественней, чем поначалу.
– Ты тоже хочешь, штобы я померла, – вновь помрачнела маленькая пациентка.
– Нет, я этого не хочу. Зачем бы я тогда тебя лечил? – сказал «архангельский демон» и насторожился: – А почему ты сказала «тоже»? Кто еще хотел твоей смерти? Каратель?
– Каратель на то и есть, штобы убивать, – мотнула головой девочка. – Он и не хочет, а делает. Зато другой… – тут глаза Нюры превратились в узкие сверкающие щелки. – Страшила мохнатый, Глеб этот!..
– Что?! – едва не упал в ванну к «русалочке» Доктор. – При чем тут Глеб? Где ты его видела?
– Так он тамока и был тоже. Меня в шалаш посадил, когда каратели приплыли, а сам стоял и смотрел тока. А я скрозь дырки из шалаша глядела. Смотрю, каратель к нам идет. А я и не струхнула совсем, думала, Глеб-то, такой большой и сильный, всяко меня тронуть не даст. А каратель подошел, ножик у страшилы выхватил и ко мне. Тот даже и не шелохнулся, трус мохнатый! А каратель меня… – Нюра снова закашлялась, но ненадолго, а потом, хватая широко открытым ртом воздух, с трудом проговорила: – Коли поправлюсь, убью этого Глеба. А ежели помру, ты его убей за меня, ладно?
Подземный Доктор почувствовал, как волнующие мурашки, шустро перебирая лапками, пробежали по коже с головы до пят и обратно.
– Не надо тебе умирать, – прохрипел он, – и убивать самой никого не надо. Обещаю, ты скоро получишь от меня шкуру этого Глеба…
Девочка с торжествующей улыбкой опустилась на дно ванны, продолжая с благодарностью смотреть из-под воды на «доброго знахаря».
По переговорной трубе застучали. Это могли быть только важные вести, по пустякам его тревожить никто бы не решился. Неужели удача вернулась из краткосрочного отпуска и вслед за пошедшей на поправку девочкой нашелся Тимофей Полетаев? Подземный Доктор, не будучи суеверным, всё же постучал согнутым пальцем по деревянной затычке, прежде чем ее вынуть.
– Да, – сухо бросил он в горловину трубы.
Искаженный волнением ответный голос он не узнал.
– Григорий говорит, у него для вас что-то… Позвать?
– Не надо. Передай, пусть ждет. Пусть молча ждет! Сейчас приду.
Доктор обернулся к стоявшей у двери Евдокии:
– Смотри за девочкой. Не давай ей долго дышать легким – минут десять, не больше, а потом как минимум пару часов – жаберное дыхание. Следи за капельницей.
Медсестра кивнула и дрогнувшим голосом спросила:
– Будет хоть жить-то?
– Пусть только попробует не жить, – неохотно буркнул Подземный Доктор. – Всё, займись делом!
Он вышел из лаборатории и поспешил на встречу с человековолком. От ее результатов сейчас зависело очень многое. «Хоть бы Полетаев нашелся!» – сжал кулаки «архангельский демон».
Но уже по виду Григория, понуро опустившего плоскомордую голову, Доктор понял, что надежде сбыться не суждено.
– За мной, – не сбавляя шага, бросил он четвероногому вестнику.
Григорий потрусил следом за Подземным Доктором, пока тот, зайдя в один из коридоров-туннелей, не встал под тускло светившей лампочкой, холодным блеском отразившейся в его глазах.
– Ну?
Волк-мутант поднял голову, стараясь при этом не смотреть на два пугающих огонька.
– Слышал разговор-р, – глухо и сипло заговорил он, рубя фразы на короткие отрезки. – Там, навер-рху. Двое патр-рульных. Один отстал. Свер-рнул за угол. Р-расстегнул шир-ринку. Втор-рой заор-рал: «Куда?! Ссы здесь! Пр-ри мне. Или хочешь, как с Тимохой?» Пер-рвый вер-рнулся. Помочился р-рядом. Спр-росил, что с Тимохой. Втор-рой злился. Молчал. Потом сказал. Тимоху пытали. Пр-ризнался. Потом увела Святая.
– Куда увела? – не выдержал Доктор. – Ты можешь связать больше трех слов вместе?
– Могу. Но патр-рульный не знал. Не знал, куда она его увела. Пер-рвый сказал: Святая хочет казнить шпиона. Сама. Втор-рой стал р-ругаться. Назвал пер-рвого мудаком. Пер-рвый тоже стал р-ругаться. Сказал: «Ты сам му…»
– Хватит! – рявкнул «архангельский демон». – О Полетаеве они еще говорили?
– Не знаю. Дальше не пошел. Откр-рытое место. Могли заметить.
Подземный Доктор устремил взгляд во тьму туннеля, будто что-то высматривая там. Повисла долгая, мрачная тишина. Наконец он вновь повернулся к Григорию.
– Собери всех не… – с трудом удержав едва не вырвавшееся «нелюдей», Доктор сухо прокашлялся, – всех незанятых четвероногих жителей в зале. Я скоро буду.
Человековолк, в три прыжка одолев отрезок туннеля, скрылся за поворотом.
Тревога на грани отчаянья вновь охватила Подземного Доктора. Полетаев признался! В это трудно поверить, ведь Тимофей верой и правдой служил ему пятнадцать лет. Но бывает всякое. Тем более, парня пытали. Впрочем, он мог признаться лишь в том, что шпион, а обо всем остальном умолчать или насочинять с три короба – кто проверит? Но Полетаева забрала Святая, так что даже то, о чем он не сказал под пытками, всё равно расскажет или уже рассказал ей. Но что такого особенного Тимофей может сказать? Ведь главного тот всё равно не знает, как и никто другой. А то, что знает… Ну что ж, будем теперь играть в открытую. Гораздо хуже то, что случившееся с Полетаевым было сейчас более чем некстати. Исполнение мечты казалось уже таким близким – и вот!.. Сейчас, как никогда, ему требовались глаза и уши в окружении Святой. Засылать нового человека в стан храмовников бесполезно и глупо, все равно что отправить того на верную смерть с табличкой на груди: «Я – шпион. Убейте небольно». Да и кого пошлешь – стариков и баб? Хоть сам иди. Прямо в клоунском наряде для пущей маскировки. Но что же делать?.. Захватить языка? В этом имелся бы смысл, если схваченный окажется из тех, кто знает именно то, что нужно. Но такими сведениями Святая вряд ли делится с каждым встречным. К тому же, сведения быстро устаревают, а ему необходимо иметь самые актуальные. И что теперь, брать по языку в день?