Когда Джека провели в ее кабинет, доктор ему сразу понравилась. Доктор Штейн оказалась приятной, чуть полноватой седовласой женщиной лет под шестьдесят. В ее карих глазах светились теплота и интеллект. Джек заметил ее внимательный взгляд и понадеялся, что и впечатление доктора Штейн тоже окажется благоприятным.
Он знал, что она видит перед собой двадцативосьмилетнего мужчину шести футов роста, с мальчишеским лицом и рыжеватыми волосами. Лишь бы она не приняла его за недавнего выпускника колледжа, как нередко случалось.
Но этого не случилось.
– Мистер Кэррол, рада познакомиться с вами, – оживленно сказала доктор Штейн. – Как вам известно, я еще не виделась с Уильямом Кёнигом. Изучив его историю и узнав о вашем интересе к нему, я решила, что наша первая сессия пройдет в вашем присутствии. Разумеется, он знает, зачем вы здесь.
Джек глубоко вздохнул:
– Доктор, я здесь, поскольку считаю, что Уильям Кёниг может оказаться самым опасным заключенным из всех под этой крышей.
– Мы обсуждали Кёнига сегодня утром на встрече персонала. И сошлись на том, что его психотические тенденции, вероятно, вызваны экспериментами с регрессионной психотерапией. Но, как вы, возможно, догадываетесь, мои коллеги не согласны с вами и не считают Кёнига многократным убийцей.
– Доктор Штейн, Кёниг может и не быть им. С другой стороны, если я прав и мы сможем докопаться до истины, это хотя бы даст семьям жертв некое чувство завершенности.
Он умолк, потом продолжил:
– Позвольте, я приведу пример. Два года назад пожилая женщина в Добс-Ферри задохнулась при пожаре. Причиной пожара был намеренный поджог ее дома. Ее семья превратила в ад жизнь двенадцатилетнего соседского мальчишки, который несколькими днями раньше жег костер в ближайшем лесу. Они обвинили мальчика в поджоге.
– Потребность возложить на кого-то вину, – заметила Штейн. – Которая привела к тяжелым последствиям для невиновного ребенка. Давайте поговорим с Кёнигом.
– Доктор, попробуйте вытащить из него рассказ о прошлых жизнях, которые он помнит. Если мы больше о них узнаем, то, скорее всего, сможем понять, по какому принципу он выбирает жертв.
Психиатр кивнула и включила интерком.
– Мы готовы принять Кёнига, – сказала она.
– Уильям, с вами хочет поговорить помощник окружного прокурора Кэррол.
– Доктор, я уже объяснял вашему ассистенту, что буду говорить с ним только через вас, – терпеливо ответил Кёниг. – Я буду отвечать на его вопросы через вас. Знаю, что мои ответы могут быть использованы против меня. Я не хочу присутствия адвоката. И понимаю, что могу в любой момент перестать отвечать на вопросы. Я не ожидаю от этой встречи конфиденциальных отношений между доктором и пациентом. Вы здесь новенькая, но я уже несколько раз встречался с мистером Кэрролом. Я больше не стану говорить с ним напрямую. Что-нибудь еще?
Доктор Штейн взглянула на Джека Кэррола, потом покачала головой.
– Нет, Уильям, больше ничего, – сказала она.
– Тогда нам, наверное, пора приступать. Государство прилично платит вам за исследования моих мозгов, доктор. Так, может, вы уже начнете зарабатывать эти деньги?
Уильям Кёниг мягко улыбнулся, лишая свои слова яда. Он мысленно считал часы, оставшиеся до вечера, но не собирался выдавать, что сегодня его последний день в этой больнице. Сложив скованные руки на коленях, с фиксирующим ремнем на пояснице, с охранником, который смотрел на него сквозь тяжелую стеклянную дверь, Кёниг с тихим презрением смотрел на своего нового психиатра, доктора Штейн, и старого врага, Джека Кэррола.
Прячась за улыбкой «готов помочь», он думал, что Штейн неряшлива, что из скрученных в узел волос у нее выбились пряди. Вдобавок она не пользуется косметикой. Его предыдущий психиатр была милой. Она ему нравилась – такая очаровательная наивность…
Кэррол был симпатичным на вид парнем, на таких вешаются все девушки в школе. К тому же он умен. Пожалуй, только у него хватало ума, чтобы подозревать вину Кёнига в длинной череде нераскрытых убийств.
Но доказать они могли только одно: в прошлом феврале он пытался задушить Эмму Уинтерс.
– Уильям, я надеюсь, вам будет комфортно беседовать со мною и вы поможете мне понять вас. Не могли бы вы своими словами объяснять, почему напали на Эмму Уинтерс?
Уильям прекрасно знал, что Штейн уже вдоль и поперек изучила его историю. И все равно ему льстил интерес в ее глазах, когда он рассказывал – своими словами, как она просила, – что в 1708 году, в его бытность Саймоном Гиннесом, он был повешен в Лондоне из-за ложных показаний Кейт Фэллоу. Эта женщина была одержима им.
– Она убила мужа, затем обставила все так, будто он стал жертвой случайного нападения, пока ехал в их поместье, – мрачно пояснил Уильям. – Потом, когда я отверг ее, она пошла в магистрат и заявила, что это я зарезал ее мужа, потому что домогался ее.
Он содрогнулся, припомнив последующие страдания. Они поверили Кейт Фэллоу. Он несколько месяцев гнил в сырой и грязной тюрьме, пока казнь не положила конец жизни Саймона Гиннеса.
– Уильям, а когда вы впервые узнали о своих прошлых жизнях?
– Когда учился в средней школе. Я заинтересовался парапсихологией и смог загипнотизировать себя и найти путь в прошлое.
Уильям заметил, что доктор Штейн не верит в его способности к самогипнозу.
– Это нетрудно, если сконцентрироваться, – нетерпеливо сказал он. – Вы садитесь перед зеркалом в темной комнате, с одной зажженной свечой. Ручкой или карандашом ставите точку посреди лба, чтобы отметить «третий глаз». А потом смотрите на эту точку в зеркале… – Кёниг понизил голос. – Как только вы отыщете свой путь в прошлое, то сразу заметите перемену.
– Перемену?
– Вы увидите ее в зеркале, – прошептал он. – Ваше нынешнее изображение рассеется и исчезнет, как и мое. Там появятся другие лица. Лица людей, которыми вы были в прежних жизнях.
Кёниг взглянул на Джека Кэррола.
– Я ему это уже объяснял, – сказал он доктору. – Спорю, он пробовал загипнотизировать себя. Попробовал – и провалился. Он слишком здравомыслящий. У него ничего не выйдет.
– А я узнаю, что случилось с людьми, которыми была в прошлых жизнях, если смогу загипнотизировать себя? – спросила доктор Штейн.
– Конечно, доктор, вы будете помнить все подробности.
– Уильям, а сколько жизней вы помните?
Кёниг уставился в зеленую стену за спиной доктора Штейн. Болотно-зеленую. Он всегда гордился своей способностью различать не только цвета, но и оттенки. Они все пытались обмануть его, заставить рассказать о прежних прожитых жизнях и о людях, которых он наказывал, поскольку они причинили ему боль в прошлом.
«Если бы вы только знали, – подумал Уильям. – Их было одиннадцать». Он улыбнулся, вспомнив первую. Старуху, за которой он шел от железнодорожной станции, когда понял, что она ведьма, наложившая на него проклятие в Салеме. Он дождался, когда она уснет, а потом поджег ее дом. Огонь за огонь.