Такое впечатление, что они всякий раз проверяют, насколько достойный попался им противник. Нередко за самыми задушевными их беседами можно услышать о том, как с восхищением говорят о павшем враге. О том, как тот вместо криков боли и мольбы о пощаде посылал проклятия в адрес своих мучителей.
Сергей вскинул пистолет и нажал на спуск. Выстрел, толчок лягнувшегося в руке оружия, пелена дыма… Все, нет больше воина аллаха. Снесло со стены, словно и не было его тут вовсе. Но это не значит, что в самое ближайшее время здесь не появится его собрат. Ребята они упорные, храбрости им не занимать. Как, впрочем, и ловкости.
Это же надо такое вытворять, подскакивают к стене, на рысях вскакивают ногами на седло и уже с него запрыгивают на стену. Не то чтобы вот так сразу, нет, они хватаются руками за край, а потом, словно какие эквилибристы, в мгновение ока забрасывают свое тело наверх. Практика лазанья по горам, чтоб им опрокинуться, у них еще та. Так что на смену погибшему обязательно найдется кто-то другой. До тех пор, пока не закончится штурм. Кстати, уже второй по счету и куда более яростный.
Сергей вложил в стволы пистолета патроны и сноровисто затолкал их до казенника с помощью шомпола, потом вставил капсюля. Все, один пистолет готов. И пока есть возможность, нужно заняться вторым. Карабин пойдет в последнюю очередь. Он хорош на дальних дистанциях, а тут дело едва не доходит до рубки.
Шейранов предпочел задвинуть Темлякова подальше, чтобы тот не отсвечивал. Уж больно молодой человек эмоционален, горяч и храбр до безрассудства. А еще быстро отдается упоению боем, напрочь забывая о том, что он командир. Ему же в первую очередь нужно думать о людях и только потом о том, как бы отличиться и получить очередную награду. Ну да ничего, еще притрется, научится, сделает правильные выводы. Пока же пусть наблюдает за происходящим со стороны.
Сергей Федорович в отличие от своего подопечного голову терять и не думал. Нет, поначалу, как только с ним начали случаться занятные происшествия, он испытывал страх, и руки тряслись, не без того. Но, как пелось в шуточной песенке из его детства: «Если вас трамвай задавит, вы сначала вскрикните, раз задавит, два задавит, а потом привыкнете». Вот так и он привык. Страх никуда не делся, только изрядно притупился, и если он раньше не перерастал в трусость, то сейчас и подавно.
Однако офицеру, кроме твердой руки, нужна еще и холодная голова. Шейранов никогда не был командиром подразделения, но, с другой стороны, он имел солидный опыт руководства людьми. Оставалось только спроецировать этот опыт на нынешние реалии ну и не терять эту самую голову. Но у него с этим полный порядок.
Поэтому, пока руки привычно перезаряжали оружие, он вертел головой по сторонам, подмечая все, до чего дотягивался взор. Сейчас утро, а не ночь, и видимость почти исключительная. Разве только с поправкой на висящую пелену белесого порохового дыма и стелющийся шлейф пропитанных смолой горящих тюков сена, что бросали за стену ночью.
– Пархоменко!
– Я, ваш бродь! – тут же отозвался младший урядник.
– Бери свой десяток и на первый бастион. Живо!
Сергей даже прекратил возиться со штуцером и, вытянув руку, указал, какой именно бастион он имеет в виду. Вообще-то лишнее, потому что крепость не отличается героическими размерами и лабиринтами укреплений. Обычные стены, сложенные из камней, ввиду отсутствия возможности в этой местности возвести земляные валы. Вдоль стен деревянные настилы для стрелков. По углам стен расположились бастионы, где без труда могут занять позиции оба орудия, имевшиеся в крепости. Ну и двое ворот, расположенных в противоположных друг от друга концах. Одни выходят на Кубань, другие смотрят на Мару и дорогу к перевалу Гум-Баши. Словом, солдаты и казаки знали в своей крепости каждый камушек.
До означенного бастиона было недалеко, всего-то метров семьдесят, а потому происходящее там не мог скрыть дым сражения. Четверо горцев сумели не просто взобраться на стены, но и закрепиться там, лихо опрокинув артиллеристов. Те, конечно, сдаваться не собирались, но…
Во-первых, вояки из них в рукопашной так себе. Во-вторых, горцы и не думали бездумно бросаться в атаку против почти трех десятков солдат. Им это и не требовалось. Главное – удержать этот плацдарм самую малость, а там обязательно подоспеет подмога. Ну а он о чем? Пока ставил задачу десятнику, к четверым горцам добавился еще один.
– Понял, ваш бродь. Хлопцы! Айда за мной!
Пархоменко легко соскочил с настила на землю. Так будет куда быстрее. Казаки из его десятка посыпались вниз, как горох, разом ослабив позиции на этом участке. Но с этим ничего не поделаешь. Опасные ситуации возникали одна за другой, на различных участках обороны, в результате чего комендант уже использовал свой последний резерв.
Штуцер заряжен. С этой стороны вроде бы порядок, а потому стоит поумерить пыл горцам, так и норовящим захватить бастион с обеими пушками. Что ни говори, это сейчас полуголые артиллеристы с банниками, фитилями, ведрами и другой артиллерийской справой на фоне разудалых черкесов смотрятся, мягко говоря, не очень. А до того они изрядно дали прикурить врагу точной и частой стрельбой. Словом, каждый должен заниматься своим делом.
Вот очередной горец вскочил на стену бастиона, дико заорал и уже был готов прыгнуть вниз, чтобы помочь соплеменникам. Не судьба. Расстояние для штуцера плевое, стволы исполнены качественно, бьют исключительно точно, ну и Сергей за прошедшее время успел изрядно попривыкнуть и к оружию, и к стрельбе навскидку. Переломившись в поясе, черкес словно отвесил земной поклон и свалился наружу.
Вот еще одна голова. На этот раз штурмующий замешкался, то ли нога упор потеряла, то ли еще что. Тех секунд, на которые он замер на одном месте, Сергею оказалось более чем достаточно для точного выстрела. Два удара сердца, и вот лохматая шапка летит в сторону. Несмотря на белесую пелену от выстрела, Шейранову даже почудилось, что он увидел кровавое облачко. А может, так оно и было, расстояние небольшое, а калибр внушает уважение. В любом случае голова исчезла.
В следующее мгновение на бастионе появились казаки. Короткая яростная схватка, и горцев смело со стены. Это не неумех артиллеристов гонять, пластуны – бойцы особенные, матерые, ловкие и умелые. Элита казачьих войск.
Йожики курносые! Да сколько можно! Штуцер уже в который раз за последние несколько часов упал под ноги, а рука выхватила пистолет. Стволы еще не направлены на оказавшегося на настиле черкеса, успевшего срубить одного из солдат, а курки уже взведены, ковбои, как говорится, отдыхают. Долго он тренировался вхолостую. Чуть не до одури. Но стоит отметить, что не зря.
Правда, стрелять, как пресловутые киноковбои, он так и не научился. С расстояния метров в шесть из двух выстрелов цель нашел только один, да и то пуля лишь оцарапала бок черкеса. Скорее всего проникающего ранения нет, но внутренности массивная пуля травмировала однозначно. Потому что раненый схватился за бок и упал на доски настила.
Крик сзади, и Сергей едва успел увернуться от рубящего удара шашкой. Пистолетом теперь не воспользоваться. Ему просто не дадут на это времени. За первым ударом последовал второй. Шейранов едва успевал уворачиваться и сумел извлечь свой кинжал, только уйдя от второй атаки. Третий удар он встретил уже своим клинком, отведя его в сторону слева направо. Затем подшагнул к противнику и, воспользовавшись тем, что тот слегка повалился вперед, вслед за своей шашкой, встретил его коленом в живот. А потом еще ударил между лопаток кинжалом, но не прямо, а под углом, так уж вышло.