Так, а что дальше? Хотели бы убить, убили бы сразу. Значит, либо струсили, либо что-то из-под меня надо.
Интересно, который час? Не слишком ли долго я в гостях? Пора и совесть знать… У людей хлопоты новогодние, а я отвлекаю.
Водицы бы испить, во рту сплошная кислятина. Не позвать ли официанта? „Минералочки, пожалуйста, два раза…“»
Он попытался освободиться от пут. Ха-ха-ха… Это только фокусник Гудини да Джеймс Бонд играючи делали. А товарищ Чернаков талантом не вышел.
Оставалось одно – смириться со своей участью и смиренно ждать, накапливая силы. Рано или поздно за ним придут. Не умирать же голодной смертью его здесь оставили, чтобы потом сжечь в печке и попариться.
«Отыскал приключение на свою голову. В прямом смысле… Вместо того чтобы спокойно искать новую работу и жилье, понесся за правдой с шашкой наголо. Мужа любовницы спасать, надо же… Теперь самого спасать надо».
Он закрыл глаза, расслабил руки. Кисти начали неметь. Как бы гангрену не заработать. Головная боль потихоньку начала отпускать.
Засечь время Вячеслав Андреевич не мог, но не сомневался, что пролежал в таком положении три периода по двадцать минут. Он умел чувствовать время, хотя этот навык не особо помогал в его нынешнем положении. Когда игра перешла в овертайм и кисти рук уже жили самостоятельной жизнью, за дверью наконец-то послышалась человеческая речь. Официант…
– Сюда…
– Как он?
– Был жив.
Пахнуло холодом с улицы. Вошедшего господина Чернаков не знал. Господину было сорок – сорок пять. Его голова, практически лишенная растительности, но украшенная большими веснушками, напоминала глобус. Коренастая фигура, степенное брюшко. Гардеробчик не из дешевых. Зимняя кожаная куртка с пушистым воротником, дородная обувка. Под курткой – костюм и дорогой галстук. На пальце правой руки – печатка с черным квадратным камнем. Белое кашне. Запах Франции. «Шанель», наверное. Не официант, короче.
Но что-то в облике вошедшего показалось Вячеславу Андреевичу знакомым. Где-то он видел его, но вспомнить даже при здоровой памяти вряд ли бы смог. А уж при отшибленной… Мало ли лиц промелькнуло за сорок шесть лет земного существования.
Человек, увидев, что Чернаков в сознании, прикрыл за собой дверь и присел на скамью.
– Здравствуй, Вячеслав Андреевич.
– Вечер добрый!
Чернаков не собирался впиваться в горло господина зубами, грубить и грозить возмездием за ушибленную голову, хотя имел на это полное моральное право.
– Не узнаешь?
– Рожа знакомая… Судимый, что ли? Фамилию назовешь, может, вспомню. Или кликуху.
– Нет, не судимый. И кликухи у меня нет… Мы с тобой коллеги в некотором роде. Пенсионеры.
Чернаков повнимательней вгляделся в лицо собеседника. Нет, не вспомнить.
– Мент бывший?
– Более чем верно, старина. Подполковник милиции в отставке. Управление по борьбе с экономическими преступлениями. Но пересекались мы с тобой не по службе.
– На совещании?
– Стареешь, Вячеслав Андреевич… Шайбу-то гоняешь еще?
Чернаков автоматически кивнул. Так, так, так… Хоккей… Мент. В нашей команде его не было… Ну-ка, ну-ка, повернись в профиль…
– А я вот уже не гоняю… Спина. Не рекомендуется. Хотя жаль. Силенки-то еще остались. На пару периодов хватит.
«Да, он… Тот, что Моисеева на пику посадил… Как там тебя?..»
– Щербина. Виктор Ильич, – словно угадав мысли Чернакова, представился бывший обэповец.
– Уже ль та самая Щербина? – усмехнулся бывший убойщик. – Помню-помню. Мумия возвращается… Гляжу, серьезным стал. Как инфаркт миокарда.
– Да ты тоже не особо веселишься… На хрена беспредел устроил? Ворвался в чужой дом, хозяина ранил. Это ж статья. Хорошо, Толик тебя осадил. Головушка-то цела?
Вячеслав Андреевич не ответил.
– Ты уж на Толика зла не держи… Парень горячий, сам знаешь. Чуть что, сразу за дубинку. Или полено. Да и выхода у него не было.
– Да ну?
– К сожалению. Это ведь он кнопочку на брелочке нажал.
– Неужели?
– Своею собственной рукой… Правда, банку закладывать отказался. Трусоват. Мол, засечь могут. Вот кнопку нажать – это другое дело. Но, заметь, гуманно нажал. Подождал, когда в отделе никого, кроме продавцов, не останется, и ба-бах! А продавцам просто не повезло. Не хотел он их калечить. Смягчающее обстоятельство.
– Чего ж он так? – Чернаков попытался подняться.
– Ты лежи, лежи, у тебя травма, – жестом остановил его Щербина. – Чего ж нажал, спрашиваешь? Ты даже не представляешь, насколько все банально и скучно. Материальная выгода, выраженная в конкретных денежных знаках. Правда, хороших знаках. Для него, конечно.
– Заплатили хоть? Или только пообещали?
– Обижаешь, гражданин начальник!.. Все до цента. Плохо вы, Слава, своих людей проверяете. Тщательнее надо, с интересом, а не для галочки. А Толик еще молодой – жить да жить. Жену любимую на курорты возить, жилплощадь, обратно, улучшить, кредит за машину возвращать. Не особо долго ломался. Знаешь, бывают условно судимые, а он – условно честный. Увы, честность из моральной категории превращается в сугубо материальную. Ей тоже есть цена.
Чернаков вспомнил, что именно Бушуев предложил установить запись в отделе красок и на паркинге. Никаких вопросов. Инициативный, добросовестный сотрудник, как и написано в его служебной характеристике. Медаль можно вручать. «За долю – к победе».
– Чего ж мне не предложили? Может, я тоже – условно…
– А вот это было бы не совсем разумно. Слишком рискованно. Говорят, ты правильный. Хоть сейчас в кунсткамеру.
– Спасибо за беспощадную правду… Попить дай.
– Коньяк подойдет?
– Подойдет.
Щербина достал из кармана плоскую фляжку, открыл ее и осторожно, словно боясь, что Чернаков его укусит, поднес горлышко ко рту пленника. Тот сделал пару глотков и поморщился.
– Лимончика не захватил, извини… Тазик под голову положить? Подушки нет.
– Обойдусь. Так ты, значит, на мое место метишь?
– Не совсем я, но направление мыслей правильное. Что делать: Питер – город большой, но тесный. Приходится суетиться, извини за прямоту.
– Как тогда, на игре? Два ребра, между прочим, парню вынес.
– Случайность. Я не хотел. А ребра пустяки, за неделю срастаются.
– Это ты жене рассказывай про нечаянно… В Канаде-то, говорят, вы по полной обкакались. Ни одной игры не выиграли.
– Думаю, вы бы тоже не стали чемпионами.
– А с чего ты взял, что вас ждут в «Планете»?