– Старух каких-то. Одну с Юго-Запада, вторую не помню… Серьги у нее вырвали. С зелеными камушками. Не брюлики, так – ширпотреб. Она якобы людей запомнила. Обоих. Сейчас приедет узнавать.
Победа! У бурундучка паралич воли. Шерстка дыбом, уши в трубочку. Ногти на руках грызть начал.
– К-как узнавать? Она же… не видела…
– Откуда ты знаешь? Я вот тоже уверен был, что…
Коля недоговорил. Мол, никого я не кидал.
– А что, что еще слышал? – продолжал переживать ангел.
– Да ничего особо больше. Типа, у них все на мази, парнишка сядет стопудово… Так и сказали – стопудово. Смешное слово, я запомнил. Да, вот еще: за приятелем твоим поехали. Поэтому и меня сюда заперли. Очереди дожидаться. Блин, а это мои проблемы?! Очередь… У меня бизнес стоит, а я тут в очереди сижу! За свои же налоги! Охерели в атаке! – Коля, как требовала роль, «тревожился» прежде всего о собственной участи: – Сколько они с тобой разбираться будут? Час, два? Неделю?
– Не знаю…
Полудохлая мышь пропищала бы громче.
– Так это все-таки ты?
Ангел утвердительно кивнул головой, но ответил: «Нет». Болгарин, наверное. Держится еще, не сдается.
Теперь успокоиться, не перегибать и довести дело до логического конца. Хотя оно и так доведено. Лично у Коли нет никаких сомнений, что перед ним «тот самый Мюнхаузен». Хорошо бы узнать, куда он серьги дел. А еще лучше вернуть. Татьяна бы обалдела, а конкуренты зашлись в бессильной злобе.
– Да, хреново дело, брат… Ленке моей ты вряд ли позвонишь.
– Сука старая… – прошептал Ангел, хрустнув костяшками.
Коле очень хотелось учинить расправу тут же. Двинуть кулаком по прыщавой роже. Но… Он здесь не за этим.
– Сука – не наука… Я тебе не завидую, брат.
Ангел заскрипел зубами.
– И еще… Этот, в комбинезоне, напарника своего за серьгами послал.
– Куда?!
– Не сказал. Мол, бери тачку и пулей за серьгами…
Конец пьесы. Занавес. Но вместо аплодисментов – свист и топот зала. «Стукач! Мерзавец! Наседка ментовская! Парень, не верь ему!!!..»
Вернувшись в офис, Коля позвонил Виталику:
– Ну как? Признался?
– По полной! – Голос дачного соседа звенел чистой радостью. – Четырнадцать эпизодов! И ваш в том числе! Только из камеры взяли – сразу поплыл! И подельника сдал с потрохами, и про обрез раскололся. Дома лежит, в кладовке! Мы и не знали! Классно ты его загрузил! А говорил, не сможешь! Талант, он и в камере талант!
– А где серьги, сказал?
– В скупку сдали. На Гороховой. Они все золото туда сбывали. Генка помчался изымать. Если их не перепродали, получите обратно.
– Слушай, а можно я их сам Татьяне верну?
– Вообще-то, по закону мы должны возвращать, но для тебя я устрою.
– Спасибо… Да, забыл сказать – он Ромой представлялся.
– Это от стыда, наверное… Но ты его чем-то взял. Убедил в своей, так сказать, честности.
– Стеклопакетами, наверно…
– Пакетами так пакетами. Главное – результат. Благодарю за помощь! С почином!
Виталик, вообще-то, немного слукавил. В принципе, задержанного можно было расколоть и без помощи соседа. Не такой уж он непробиваемый. Просто решили пойти по более надежному пути. И не ошиблись.
Ноги у Ника чесались еще пару дней.
Коле повезло – серьги еще не купили. Опер-слесарь Гена, выдавая их напрокат, попросил черкануть расписку.
– Старик, я не сомневаюсь, что ты наш, но таков порядок. Это вещдок. Вдруг потеряешь.
Николаю резануло ухо слово «наш», но он не возмутился.
– Завтра верни. И предупреди бабулю своей дамы, что ты ей ничего не показывал! Потом будет опознавать официально, с понятыми.
На пороге кабинета-мастерской Вяземский притормозил Колю:
– Слушай… Телефончик не оставишь? На всякий случай. Если снова кого-нибудь прихвачу. Ну, ты понял… Но это только в самом крайнем случае. Обещаю. Поможешь?
Коля не знал, что ответить. Но телефон оставил.
– Если тачку надо починить, подгоняй. Сделаю бесплатно. И без очереди.
Вечером Николай приехал к любимой. Торжественно вручил семейную реликвию. Бабушка, увидев сережки, расплакалась и принялась их гладить одним пальцем, шепча «мамочка»… Таня смотрела на Колю, как маленькая девочка на доброго волшебника. С восторгом и удивлением:
– Как ты их нашел?!
– Сказал же, найду… – уклонился от прямого ответа волшебник. – Я многое могу, а для тебя – еще больше.
– А все-таки? Как?
Про внедрение в преступную среду скромный герой, разумеется, не поведал. Ведь под словом «подвиг» подразумевается нечто красивое и благородное, а не камерные блохи на ногах. Пришлось сочинить голливудскую историю про то, как несколько дней подряд сидел в засаде возле кассы, как анализировал ситуацию и вычислил преступников методом дедукции. А, вычислив, позвонил знакомому милиционеру, который взял их с поличным и отправил прямо в тюрьму.
– Здорово… Спасибо, Коля, ты настоящий друг.
Тем же вечером Татьяна дала понять молодому человеку, что у него явное преимущество перед остальными конкурентами, и он может рассчитывать на победу. Теперь он официальный и единственный бойфренд.
Первые дни после произошедшего бойфренд чувствовал себя не совсем уютно. Казалось, что люди на улицах обращают на него внимание, провожают подозрительными взглядами и перешептываются, показывая пальцами. (Так вот ты какая, паранойя!) Прежде чем выйти из квартиры, смотрел в дверной глазок – не прилетела ли весточка от Ромы в виде стоящего на площадке киллера с битой или пистолетом. Кто знает, что рассказал Роме слесарь Гена? А может, ничего не рассказывал, тот сам догадался, с кем на нарах сидел. И попросил дружков-налетчиков объяснить соседу по камере, что тот категорически неправ. Но, тьфу-тьфу, пока в подъезде или подворотне менеджера никто не дожидался.
На всякий случай Коля перезвонил Виталику, узнать судьбу белокурого ангела.
– Дак в тюрьме он! – твердо заверил дачный сосед. – В «Крестах»! Парашу обнимает! А где ж еще? Не на подписке же его за двадцать эпизодов оставлять!.. Не переживай. Выйдет не скоро, лет через семь.
– Виталик… У меня такое чувство… Будто я гранату в детский сад бросил.
– Прекрати! Бабульки, которым ты сохранил пенсии и уши, должны вручить тебе еще одну гранату…
Количество эпизодов увеличилось на шесть, но милицейские показатели Николая не волновали. Несколько ночей его мучила жестокая бессонница, а в редкие минуты забытья снилась камера. Правда, во сне она представала старинной комнатой, украшенной картинами, канделябрами и немецкими стеклопакетами. Они с ангелом Ромой сидели за богато накрытым столом, пили французский коньяк и рассуждали о гражданской позиции. Самое интересное, Рома не упрекал Коляныча, что было совсем уж нелогичным… Потом ангел, расправив перепончатые крылья, доставал из кладовки винтовочный обрез и улетал в окно, оставляя после себя смрадный камерный запах. Но прежде чем скрыться за ватными облаками, Рома обещал, что обязательно вернется. И это обещание всякий раз вызывало у Коли такую мучительную боль в груди, что он просыпался.