В воздухе тянуло гарью и смертью. Бывший передний двор Ардис-холла усеяли тела войниксов, на месте парадного крыльца они валялись друг на друге, однако среди обгорелых руин и помятых панцирей глаз различал останки сотен мужчин, женщин и даже детей. Никого из них сын Марины не мог узнать, как ни всматривался. Вот, например, обугленное тело, слишком щуплое с виду, чтобы принадлежать взрослому, хотя сожжённые, покрытые пеплом руки сжаты в кулаки и выставлены вперёд, как у борца, вот рёбра и череп, мясо с которых птицы склевали чуть ли не дочиста… В чёрной траве распростёрлась невредимая на первый взгляд колонистка; Даэман кинулся к ней, перевернул на спину и только тогда увидел, что у несчастной нет лица.
Колени сами собой опустились на сырую, обагрённую кровью траву. Плач застрял глубоко в горле. Всё, что мужчина мог теперь поделать, – это запоздало отгонять от мертвецов настырных грузных ворон и прыгучих сорок.
Солнце клонилось к закату. Небосвод постепенно тускнел.
В конце концов Даэман поднялся, обвёл глазами прочие трупы, раскиданные по мёрзлой земле, точно ставшее ненужным постельное бельё: кто-то лежал в одиночку, кто-то под убитыми войниксами, иные словно нарочно сгрудились, чтобы вместе принять погибель. Сыну покойной Марины предстояло отыскать среди них Аду. Схоронить её – и как можно больше своих товарищей, – прежде чем он попытается пробиться обратно к павильону.
«Куда же податься? В какой из общин меня примут?»
Мужчина не успел ни ответить на этот вопрос, ни даже подойти к ближайшим телам. В быстро сгущающихся сумерках он заметил на окраине восточного леса какое-то движение.
Уцелевшие после бойни жители Ардиса? Здоровая рука Даэмана взметнулась в приветственном жесте – и вдруг застыла. На солнце блеснули серые панцири.
Тридцать, шестьдесят, сотня… Войниксы надвигались на человека, шагая по траве со стороны лесной дороги.
Слишком измученный, чтобы уносить ноги, мужчина вздохнул и, шатаясь, побрёл на юго-запад, но и здесь у края чащи он заметил такое же шевеление. Сизые твари вынырнули из темноты, падая с деревьев и на четвереньках устремляясь к особняку через открытое пространство. Считанные мгновения – и они бросятся на добычу.
Кузену Ады было ясно, что бежать по дымящимся развалинам на север бесполезно: войниксы наверняка поджидают и там.
Даэман преклонил колено (яйцо в рюкзаке так ярко светилось, что на заиндевелую траву легла длинная тень) и вытащил последние болты.
Шесть. Их оставалось только шесть штук. Плюс два, что уже заряжены.
С тяжёлой мрачной ухмылкой, ощущая, как изнутри его захлёстывает зловещий восторг, сын Марины прицелился в ближайшую группу чудовищ. Ещё шестьдесят футов… Надо бы подпустить врагов… На такой скорости они сократят разрыв за несколько секунд. Большой и оставшиеся два пальца на левой руке – этого достаточно, чтобы удержать и направить оружие.
Позади что-то затрещало, захлопало. Мужчина круто развернулся, готовясь дать отпор неприятелю, и вдруг увидел соньер, вылетевший из леса. Два человека в носовых нишах палили по войниксам из винтовок. Серые твари кидались на диск, рассекающий воздух так низко над землёй, но тучи мерцающих дротиков сметали их вниз.
– Прыгай! – прокричал Греоджи, когда машина подлетела ближе и зависла возле Даэмана.
Чудовища ринулись к людям сразу со всех сторон, подскакивая, будто серебряные кузнечики-великаны. Пассажиры – смутно знакомый мужчина по имени Боман и темноволосая дама, но не Ада, а женщина по имени Эдида, принимавшая участие в экспедиции Даэмана, – стреляли в разные стороны.
– Давай сюда! – опять завопил Греоджи.
Помотав головой, сын Марины забросил в пустую нишу сперва рюкзак с яйцом, затем арбалет и уже потом запрыгнул сам. В тот же миг соньер начал набирать высоту.
Получилось не слишком удачно. Здоровая рука крепко вцепилась во внутренний край, а вот левая несчастливо ударилась о металл; боль ослепила мужчину, и он, ослабив хватку, заскользил прямо в лапы кишащих внизу войниксов.
Боман поймал товарища за запястье и силой втащил на борт.
Даэман даже не пытался говорить во время полёта. Соньер помчался на северо-восток, сделал несколько миль над потемневшим лесом и, описав дугу, направился к голому кряжу, вознёсшемуся над обнажёнными деревьями на двести с лишним футов. Сын Марины уже обращал внимание на этот гранитный утёс, когда впервые навещал Аду с матерью в Ардис-холле. В то время он ещё охотился на бабочек, и вот после целого дня безделья и развлечений кузина показала гостю каменную глыбу за лесом, почти отвесно взметнувшуюся над лугом и пахучими зарослями ежевики.
«Тощая Скала», – в голосе девушки звенела гордость юной собственницы.
«Откуда такое название?» – полюбопытствовал молодой человек.
Ада только плечами пожала.
«Не хочешь забраться наверх?» – предложил Даэман, надеясь, что на зелёном пике девушку будет легче соблазнить.
Юная красавица рассмеялась. «Это никому не под силу».
Теперь, при свете угасающего заката и разгорающихся колец, сын Марины своими глазами увидел, что колонисты справились с непосильной задачей. Вершина оказалась вовсе лишённой зелени – просто голая каменная площадка не больше ста футов, кое-где серые валуны, примитивные навесы, полдюжины походных костров. Тёмные фигуры жались поближе к огню. По краям гранитного монолита недвижно стояли люди – вероятно, часовые.
Поле у подножия Тощей Скалы казалось живым, на нём шевелились какие-то тени… Да и не только тени. Там копошились войниксы, беззастенчиво давя разбитые панцири собственных собратьев.
– Сколько наших уцелело? – спросил Даэман, когда Греоджи начал заходить на посадку.
– Примерно полсотни, – ответил пилот.
В отблесках виртуальной панели управления его перепачканное сажей лицо выглядело бесконечно усталым.
«Пятьдесят из четырёхсот», – хладнокровно подумал мужчина. Тело его ещё не оправилось после потери двух пальцев, а разум, по; всей видимости, впал в оцепенение после увиденного в Ардисе. Было даже приятно в такую минуту ничего не чувствовать.
– Как Ада? – проговорил он, помедлив.
– Жива, – отозвался Греоджи. – Хотя последние сутки лежит без сознания. Когда особняк загорелся, она не соглашалась улетать, пока мы не отвезём всех остальных… Да и потом, думаю, отказалась бы, но горящая крыша рухнула рядом, и балка ударила упрямицу по голове. Неизвестно, как её ребёнок… выживет он или… нет.
– А Петир? Реман? – промолвил Даэман.
Он пытался прикинуть, кто же возглавит общину теперь, когда Харман исчез, Ада серьёзно ранена и смерть унесла стольких колонистов.
– Погибли.
Соньер завис и пошёл на снижение во мрак, на гранитную вершину скалы. К приземлившейся машине двинулись, поднявшись от костра, несколько тёмных фигур.