– Твой чувствительный радар что-нибудь видит?– поинтересовался европеец. – Я совершенно слепну от этой муры. Старинные книги о земных водолазах часто рассказывают о подобном эффекте: первый ныряльщик ещё способен что-то разглядеть на затонувшем судне, остальным приходится ждать, пока не улягутся ил и грязь.
– Ослеп, говоришь?– произнёс гигантский краб. – Добро пожаловать в наш клуб, амиго. Мои радары рассчитаны на то, чтобы работать в ионийском вакууме, заполненном серой, так что немножечко грязи им нипочём. Я прекрасно вижу остов подлодки, выпуклый торпедный отсек, сломанный… этот, как его там… парус. Только скажи, если тебе нужна помощь, и Орфу тебя отведёт за ручку.
Ухмыльнувшись, капитан «Смуглой леди» переключил основное зрение на радарные частоты и тепловидение.
Моравеки проплыли через торпедный отсек, пользуясь внутренними поворотными движителями, стараясь не пустить струю в направлении разбросанных боеголовок.
Причём разбросанных как попало. Сорок восемь из сорока восьми пусковых шахт были открыты нараспашку.
– Судя по виду, крышки увесистые, – передал Манмут поличному лучу.
Впрочем, как и все, что друзья говорили и слышали, эти слова так же передавались на «Королеву Мэб» посредством радиобуя, запущенного со «Смуглой леди».
Гигантский краб ухватил одну из крышек диаметром с собственное тело и поддакнул:
– Семь тонн.
Даже после того как ИскИн субмарины получил приказ открыть все сорок восемь люков пусковых шахт, каждый снаряд по-прежнему был прикрыт водонепроницаемым куполом из синего стекловолокна. Маленький моравек с первого взгляда представил, как эти оболочки лопаются, как огромные газовые заряды выталкивают боеголовки на поверхность, как при соприкосновении с воздухом запускаются энергетические установки…
Однако снаряды не вырвались из пусковых шахт, не всплыли в пузырях азота, и энергетические установки не воспламенились. Стекловолоконные купола давно обветшали, уцелели только хрупкие синие останки.
– Ну и бедлам, – высказался Орфу.
Манмут кивнул. Что бы ни ударило «Меч Аллаха» в корму сразу же за машинным отделением, отрезав главные турбины, когда бушующая солёная вода затопила все помещения бумера, она прошлась ударной взрывной волной и по ракетным отсекам, небрежно расшвыряв снаряды, точно охапку соломы. Некоторые торпеды ещё указывали куда-то вверх, зато прочие зарылись боеголовками в ил, оставив снаружи проржавевшие энергетические установки с твёрдым топливом.
– Можешь забыть о шести тысячах девятистах двенадцати часах работы, – передал по личному лучу Орфу. – За это время мы только доберёмся до чёрных дырок. При том, что любой неосторожный поворот или повреждение газовым резаком наверняка вызовет детонацию другой боеголовки.
– Ага, – отозвался маленький моравек, чьи оптические частоты уже ничто не замутняло.
– У кого-нибудь есть предложения? – вмешался первичный интегратор.
Манмут едва не подпрыгнул от неожиданности. Увлёкшись изучением затонувшей посудины, он совершенно забыл о прямой и постоянной связи с «Королевой Мэб».
– Есть, – произнёс иониец, переключившись на общую линию. – Вот что нам нужно сделать…
И он в двух словах как можно доступнее изложил свою точку зрения. Вместо того чтобы обезвреживать боеголовки по отдельности согласно длинному протоколу, присланному первичными интеграторами, Орфу предлагал действовать быстрее и без особых заморочек. Манмуту надлежало установить свою подлодку над бумером, словно курицу-наседку над гнездом, максимально удлинив её ножки и включив на полную мощность все фюзеляжные прожекторы, чтобы работать при самом ярком свете. После этого моравеки газовыми резаками отрежут каждую боеголовку от снаряда, затем при помощи простой цепочно-блоковой системы поднимут носовые конусы прямо в грузовой трюм «Смуглой леди» и разместят их между перегородками, словно яйца в картонной коробке.
– Не грубовато ли? – спросил Чо Ли с мостика «Королевы Мэб». – Чёрные дыры могут достичь критического состояния.
– Ага, – громыхнул гигантский краб, – могут. Но если год, а то и больше, над ними маяться, одна из них наверняка активируется. Так что сделаем по-моему.
Манмут коснулся манипулятора друга и кивнул в знак согласия, уверенный, что радар ионийца уловит его движение.
Тут на общей связи послышался суровый голос Сумы Четвёртого:
– И как вы собираетесь поступить с сорока восемью боеголовками и семьюстами шестьюдесятью восемью чёрными дырами, когда погрузите их на борт подлодки?
– Вы нас отсюда заберёте, – промолвил маленький европеец. – Шлюпка поднимет начинённую смертью «Леди» в открытый космос, и мы отсылаем дырки на все четыре стороны.
– Конфигурация шлюпки не позволит ей взлететь выше колец! – рявкнул Сума Четвёртый. – Да и как увернуться по дороге от роботов-лейкоцитов?
– Это уж ваша забота, – громыхнул Орфу. – Мы сейчас же принимаемся за работу. За десять или двенадцать часов нарубим эти боеголовки и погрузим их на подлодку. Потом поднимаемся на поверхность, а вы к тому времени что-нибудь сообразите. Нам известно, что в вашем распоряжении есть и другие судна – невидимые, где-то там, за кольцами. Вот и подготовьте одно из них, чтобы встретило «Смуглую леди» у планетарной орбиты и забрало у нас эту гадость. Не для того же мы отмахали такой путь до Земли, чтобы взять и уничтожить её?
– Погодите, у нас тут неожиданный гость, – вмешался Астиг-Че. – Только что какое-то маленькое судно – похоже, соньер, – приземлилось на орбитальном острове Сикораксы.
Отлёт Никого происходил без всяких церемоний. Только что бородач болтал из низко зависшего соньера со стоящими на земле Даэманом, Ханной и Томом, а в следующий миг диск чуть ли не вертикально взвился, силовым полем крепко вжав пилота в нишу, устремился в небо, словно пущенный дротик, и спустя мгновения растворился в низких серых облаках.
Ада почувствовала себя обманутой. Она-то рассчитывала на прощальные слова от того, кого некогда знала под именем Одиссея.
Вопрос о том, давать ли Никому соньер, был решён с перевесом в один-единственный голос, принадлежавший даже не уцелевшему обитателю Ардиса, а лысому мужчине по имени Элиан, вожаку шестерых беженцев из Хьюз-тауна.
Колонисты, не желавшие терять летающую посудину, пришли в ярость и требовали повторного голосования. Дело дошло до возмущенных воплей, а кое-кто уже вскидывал дротиковые винтовки.
Тогда супруга Хармана выступила на середину и громким, но ровным голосом объявила, что решение уже принято. Никто получит соньер и постарается вернуть его как можно скорее. А до тех пор у общины остаётся небесный плот, который Никто и Ханна собрали вручную в гараже у Золотых Ворот Мачу-Пикчу. Если в летающем диске умещалось только шесть человек, то новая посудина переносила сразу четырнадцать, что будет весьма кстати, если придётся спасться бегством на речной остров. Так что вопрос закрыт.