Опускаться ниже шестидесяти футов, опять же из-за повышенной прыгучести войниксов, было рискованно, однако и этого оказалось достаточно. Даже в дождь и в кромешном сумраке летучим стрелкам удалось остановить нашествие тварей, которые носились, точно тараканы, и прыгали, будто саранча на сковородке. Харман повёл соньер меж высоких деревьев у подножия и на вершине холма. Защитники пускали с укреплений тучи горящих болтов; катапультированные шары пылающего, шипящего бензина-растворителя озаряли тёмную ночь. Войниксы разбегались, воссоединялись и нападали снова, но после шестой попытки наконец убрались прочь. Часть их отправилась к дальней реке, часть – на северные холмы.

– Интересно, почему они отступили? – произнесла молодая женщина по имени Пеаен. – Почему перестали атаковать?

– Как это почему? – изумился Петир. – Мы перебили треть их войска!

Девяностодевятилетний мужчина скрестил на груди руки, мрачно глядя на тихо падающий снег.

– Кажется, я понял, о чём ты, Пеаен. Мудрая постановка вопроса. Действительно, что вынудило тварей прервать сражение? Кто-нибудь видел, чтобы войниксы реагировали на боль? Их можно убить… но не заставить горевать по этому поводу. Мне тоже неясно: почему они разбежались, вместо того чтобы биться с нами до последнего?

– Кто-то их отозвал, – вставил Даэман. – Или что-то. Ада покосилась на кузена. В течение последних девяти месяцев решимость и силы молодого мужчины заметно крепли с каждым днём. И вот во что он превратился: безучастный вид, рассеянный взор, монотонный голос… Ужасная гибель матери если не доконала беднягу, то собиралась доконать в самом ближайшем будущем.

– Если войниксов отозвали, кто бы это мог сделать? – подала голос Ханна. Ей не ответили.

– Даэман, – заговорил наконец Харман, – начни-ка свою историю ещё раз, для Ады. И постарайся припомнить: вдруг ты что-нибудь упустил.

Длинная гостиная мало-помалу заполнялась людьми. Лица у всех были усталые. Слушатели не задавали вопросов и не перебивали рассказчика.

Скучным, бесцветным тоном Даэман поведал о бойне в башне Парижского Кратера, о пирамиде из черепов, о единственном не забрызганном кровью предмете – туринской пелене, о том, как сумел её активировать позже, отправившись по факсу кое-куда ещё… Он решил не уточнять, куда именно. Зато изложил все подробности насчёт появления дырки над городом и описал вышедшую оттуда гигантскую тварь – нечто вроде мозга, передвигающегося на невообразимых руках.

После передышки, по его словам, Даэман вернулся ненадолго в Ардис. Охранники павильона, стоявшие на укреплениях с оружием и зажжёнными факелами, рассказали ему про ночные перемещения войниксов, про шум сражения и всполохи огненных шаров, долетающие со стороны особняка. Мужчину так и разбирало отправиться туда пешком, но люди на баррикадах отговорили пускаться в путь затемно, да ещё через лес, полный войниксов: ведь это была бы верная смерть.

И тогда кузен Ады оставил туринскую пелену капитанам охраны – Касману и Греоджи, поручив одному из них факсовать на Чом или в иное безопасное место, если твари вздумают напасть до его, Даэмана, возвращения.

«Мы уже и так хотели воспользоваться узлом, когда эти мерзавцы атакуют, – отвечал Греоджи. – Установили даже очерёдность: одни уходят, остальные прикрывают. Не рисковать же головами ради павильона!»

Бывший коллекционер бабочек молча кивнул и факсовал обратно в Парижский Кратер.

Выбери он Дом Инвалидов – тот, что поближе к центру, – не говорил бы теперь со своими друзьями, однако Даэман предпочёл Охраняемого Льва. Главная часть Парижского Кратера переменилась до неузнаваемости. Портал оставался на прежнем месте, источая бледный солнечный свет, но середину города сковала ветвистая сеть из голубого льда.

– Неужели там такая стужа? – поинтересовалась Ада.

– Когда подойдёшь поближе, то да, – пояснил молодой мужчина. – А в нескольких шагах поливал обычный промозглый дождик. Думаю, это и не лёд вовсе. Просто что-то холодное и прозрачное, но живое, вроде паутины на айсберге. В сердце Парижского Кратера эта дрянь затянула каждую башню, улицу и бульвар.

– Ты нашёл то… ну, существо… которое вылезло из небесной дырки? – спросила Эмма.

– Нет. Не смог подобраться. Никогда ещё не видел столько войниксов. Здание Охраняемого Льва – вы ведь помните, это старинный транспортный центр на рельсах, с удобными посадочными площадками на крыше, – так вот оно кишело мерзкими тварями… – Даэман покосился на девяностодевятилетнего товарища по приключениям. – Мне даже вспомнился Иерусалим.

– Так много? – только и произнёс Харман.

– Так много. Но ещё не всё. Я кое-что не рассказал.

Все молча ждали. Снаружи продолжал валить белый снег. Из лазарета донёсся стон, и Ханна сбежала проверить, как чувствует себя Одиссей-Никто.

– Из Парижского Кратера бьёт синий луч света, – промолвил Даэман.

– Синего цвета? – удивилась женщина по имени Лоэс. И только трое слушателей понимающе нахмурились.

– Такой же, как в Иерусалиме? – спросил девяностодевятилетний путешественник. Ада и Петир тоже были наслышаны об этой загадке.

– Ну да, – подтвердил молодой мужчина.

– А нельзя говорить яснее? – возмутилась рыжеволосая Оэллео.

– В прошлом году мы уже видели нечто подобное в городе около пересохшего Средиземного Бассейна. Сейви, наша опытная спутница, толковала, что луч составлен из… Как там правильно, Даэман? Из тахионов?

– Вроде того.

– Тахионов, – продолжал супруг Ады. – Если не ошибаюсь, он содержал коды всех представителей её расы, населявшей Землю до Финального факса. То есть этот луч и был Финальным факсом.

– Не понимаю, – устало сказал Реман. Даэман покачал головой.

– И я. Даже не знаю, откуда взялся странный свет – может, его принесла тварь из небесной дыры, а может, наоборот, луч сам её вызвал. Но есть ещё одна новость. Очень плохая.

– Хуже остальных? – рассмеялась Лоэс. Мужчина даже не улыбнулся.

– Надо было срочно выбираться из Кратера, подальше от орд войниксов, и я подумал: куда? В Ардис-холле ведь ещё не рассвело. Ну и начал факсовать по всем знакомым местам: Беллинбад, Уланбат, Чом, Дрид, потом в поместье Ломана, Киев, Фуего, Деви, Сатл Хейтс, а после – в Мантую и наконец в башню Кейптаун.

– Ты хотел их предупредить, – вставила Ада.

– Конечно.

– И что здесь дурного? – осведомился Харман.

– В Чоме и в Уланбате открылись такие же дыры. В сердце колоний раскинута ледяная паутина и бьют в небеса голубые лучи. Сетебос и там побывал.

28

Четыре десятка слушателей потрясённо переглянулись. А потом рассказчика захлестнула волна недоуменных вопросов. Даэман и Харман принялись объяснять, как именно выражался Калибан с орбитального острова о своём божестве – «многоруком, словно каракатица» Сетебосе.