Немного успокоенный объяснением тамплиера, Ханс Стурре снова приставил к правому глазу «волшебную трубу» и увидел, что возле Орехового острова стоят ушкуи новгородцев, а на берегу дымится костер, возле которого хлопочет кашевар. Остальные ушкуйники отдыхали: кто еще спал, досматривая утренние сны, кто чистил оружие, а кто прогуливался по берегу.
— На острове ушкуйники! — сказал Ханс Стурре, возвращая трубу Черному рыцарю.
— Кто такие?
— Новгородские воины, — ответил витальер и добавил: — Речные разбойники, которые иногда выходят и в море. В бою они очень опасны.
Рыцарь пренебрежительно хмыкнул и ответил:
— Посмотрим…
Он спустился по лесенке с надстройки для стрелков на палубу и присоединился к группе рыцарей, которые что-то оживленно обсуждали возле мачты когга. С его появлением беседа еще больше оживилась, пока не переросла в яростный спор. Но он длился недолго. Видимо, Черный рыцарь принял какое-то решение и властно поднял руку. В тот же момент храмовники умолкли и с почтением склонили головы. Передав по кораблям необходимые распоряжения, Черный рыцарь присоединился к Хансу Стурре, который уже хотел вернуться к своим товарищам. Плененным пиратам не разрешалось прогуливаться по палубе, и они изнывали от неопределенности в тесной каморке под кормовой площадкой.
Суда тамплиеров, нарушив кильватерный строй, начали охватывать остров по большой дуге. И когда они сблизились, привал ушкуйников оказался словно в удавке. Новгородцы заметили чужие корабли слишком поздно; видимо, ушкуйникам сослужил плохую службу вечерний пир, который они устроили по случаю удачного набега на сумь. И впрямь, чего им было опасаться на необитаемом острове, с которого Варяжское море хорошо просматривалось до самого горизонта? Ведь при появлении погони (что вообще маловероятно) они могли за короткое время сняться с места и уйти в Нево, откуда никто бы не смог их достать.
Бежать ушкуйникам было некуда. Однако новгородцы не стали ни метаться в страхе по острову, ни молить о пощаде. Быстро облачившись в воинское снаряжение, они образовали железный кулак, ощетинившийся копьями.
«Похоже, разбойники русов даже не думают о сдаче в плен», — растерянно подумал Черный рыцарь. Предводитель рыцарей Храма с удивлением отметил слаженность в действиях ушкуйников, указывавшую на недюжинный военный опыт, и их превосходное вооружение. Все новгородцы были в надежной броне, многие имели арбалеты, а на двух ушкуйниках, занявших места в первой шеренге, блистали очень дорогие панцири с золотой насечкой, явно работы восточных мастеров, о которые мечтают самые известные рыцари Запада.
— Спустить шлюпку! — приказал Черный рыцарь. — Я еду один и без оружия.
Его приказание было исполнено быстро и сноровисто. Однако кто-то из рыцарей все же украдкой положил в лодку меч предводителя тамплиеров. Черный рыцарь сделал вид, что не заметил этого, скомандовал опустить весла на воду, и четверо гребцов взялись за дело со сноровкой, указывающей на недюжинный морской опыт.
— Мы пришли с миром! — зычно прокричал Черный рыцарь, когда до берега оставалось всего ничего, и показал пустые ладони.
Несмотря на всю свою храбрость, ему стало немного не по себе. Рыцарю казалось, что арбалеты ушкуйников нацелены прямо ему в грудь. Стоило кому-нибудь из стрелков нечаянно задеть спуск, и арбалетный болт прошьет его насквозь, как иголка, воткнутая в головку сыра.
— Кто вы? — грубо спросил один из ушкуйников, облаченный в дорогой панцирь, когда Черный рыцарь ступил на берег. — И что вам нужно?
Видимо, он был предводителем разбойничьей ватаги.
— Мы — посольство Ордена рыцарей Иерусалимского Храма к князю Хольмгарда! — торжественно заявил Черный рыцарь. — Я магистр Ордена, прецептор [9] в земле галлов, Жерар де Вийе.
По недоверчивому взгляду предводителя ушкуйников Жерар де Вийе понял, что тот не поверил его словам. Рыцарь сразу сообразил, почему — на нем была длинная власяница из овечьей шерсти, скрывающая и доспехи, и белый плащ с красным крестом Ордена. Обычно власяницы носили аскеты на голом теле для умерщвления плоти, так как жесткая шерсть постоянно кололась, но рыцари-монахи приспособили это одеяние в качестве верхней одежды — накидки, которая согревала их холодными ночами.
Жерар де Вийе снял власяницу и предстал перед ушкуйниками в своем черном панцире, инкрустированном золотом, и орденском плаще. Нужно отметить, что превращение паломника-калики в статного рыцаря произвело на новгородцев сильное впечатление. Они опустили оружие, а их предводитель сказал с почтением:
— Милости просим к нашему костру, господин рыцарь. А мы уже думали, что к нам пожаловали тевтонцы. Я боярин новгородский, зовут меня Лука Варфоломеевич. А это мой сын, Онцифор Лукинич, — указал он на юного ушкуйника в сарацинском панцире.
Рыцарь и несколько ушкуйников — те, кто постарше — уселись вокруг костра, над которым висел казан с кашей. Она как раз подоспела, и кашевар сноровисто распределял ее по мискам и плошкам.
— Не побрезгуйте, господин рыцарь, нашим угощеньем, — сказал Лука Варфоломеевич, подав тамплиеру серебряную миску (видимо, добытую в набеге) и большую деревянную ложку.
Рассыпчатая пшенная каша с кусочками свиного сала выглядела весьма аппетитно и вкусно пахла, и Жерар де Вийе неожиданно почувствовал, что сильно проголодался. После боя с витальерами храмовникам было не до ужина — слишком многих тревожили раны; все довольствовались чашей вина и несколькими сухарями.
К угощенью ушкуйников полагалось вино, и вместительный кубок поистине княжеской мальвазии привел храмовника в состояние полной умиротворенности. Он уже совершенно не сомневался, что планы тамплиеров, бежавших от инквизиции и коварного французского короля Филипп IV [10] , сбудутся, и они обретут в Хольмгарде безопасное убежище.
Жерар де Вийе хорошо знал язык русов. Среди участников Крестовых походов были рыцари из Хольмгарда и даже самой Московии [11] , про которую на Западе шла нехорошая молва — будто там живут злобные варвары, едва не людоеды, которые ходят в звериных шкурах, живут в землянках и охотятся на медведей не светлым оружием [12] , а дубинами. Но магистр Ордена только посмеивался над глупым вымыслом. Рыцари русов были куда как образованней многих храмовников — умели читать и писать, знали разные иноземные языки, а в бою им вообще было мало равных.