Мы проехали еще ярдов пятьдесят, и я заставила Энн притормозить у бетонного островка, выключить двигатель и фары. Надо отдохнуть...
Я открыла глаза. Мы были как мыши, загнанные в какой-то причудливый храм. Огромные колонны вздымались здесь на высоту пятьдесят футов, а дальше — на восемьдесят и еще выше у основания трех мостов, перекинутых через темные воды реки Шилкил. Вокруг царила полная тишина, если не считать отдаленного гула моторов над головой да свистков поезда. Я досчитала до трехсот, и только после этого у меня появилась надежда, что вертолет потерял нас из виду.
Но я ошиблась в своих расчетах. Рев вертолета обрушился и оглушил нас.
Адская машина зависла под самым высоким виадуком, прорезав пространство перед собой лучом прожектора. Вертолет летел очень медленно, чтобы лопасти винта не приближались к платформам и опорам, и фюзеляж его разворачивался то налево, то направо, как голова осторожного кота. Вот точное ощущение — за-, таившиеся мыши и кот-вертолет, загоняющий нас в ловушку...
Да, луч прожектора обнаружил нас и безжалостно замер, пригвоздив нас к месту. Я мысленно приказала Энн выбраться из машины, и она как-то неуклюже примостила винтовку на крыше «Де Сото».
Повелев ей выстрелить, я сразу поняла свою ошибку: вертолет находился пока на недоступном винтовке расстоянии.
Отдача от выстрела отбросила Энн назад. Винтовка взлетела в воздух и обрушилась на нее сверху. Когда скоростная пуля, пущенная из вертолета, врезалась в ветровое стекло нашей машины и оно разлетелось на мельчайшие осколки, я уже лежала на полу «Де Сото», прикрыв голову руками.
Энн удалось подняться, доковылять до машины и левой рукой включить зажигание. Правая рука у нее уже ни на что не годилась и висела, почти отделившись от плеча. Сквозь разорванную ткань белела обнаженная кость.
Мы мчались прямо под брюхом вертолета, как доведенные до отчаяния мыши, шныряющие между лапами разъяренного кота, вверх по гравиевой дорожке, по перелеску к темному мосту, временно уклонившись от берега реки.
Вертолет следовал за нами, но обнаженные деревья, обрамлявшие гравиевые дорожки, защищали нас. Мы взлетели на холм, справа от нас остались изгибающиеся к югу скоростные шоссе, слева оказались железная дорога и река. Я заметила, что наша дорога уходит влево, в стороны от двух темных мостов. Выбора у нас не было: вертолет висел прямо над нами, деревья здесь росли слишком редко, чтобы за ними можно было укрыться, а «Де Сото» не мог преодолеть крутой спуск вниз, где в сотне ярдов виднелась автострада.
Мы свернули влево и ринулись к темному мосту. Машина резко затормозила.
Это был железнодорожный мост, к тому же очень старый. С обеих его сторон тянулось низкое каменное и металлическое ограждение. Узкоколейка с прогнившими шпалами и ржавыми рельсами висела в темноте над водой. футах в тридцати перед нами путь преграждала мощная баррикада. Но даже и прорвись мы сквозь нее, это нам мало бы чем помогло — дорога была слишком узкой, слишком открытой, и, учитывая помехи, двигаться по ней можно было бы только на малой скорости.
Мы простояли на месте не более двадцати секунд, но этого оказалось достаточно. Оглушительный рев сопровождался тучами поднимаемой пыли, и я пригнула голову, когда тяжелая масса, казалось, закрыла собой все небо. Просвистели пули, почти одновременно на пульте управления и на руле появилось пять дырок. Выстрелы продырявили тело Энн Бишоп, его несколько раз подбросило — взвыл клаксон, и все было кончено.
Я открыла дверцу и бросилась вон из машины. Одна из тапочек соскочила с ноги и откатилась в заросли кустарника. Халат и ночная сорочка вздулись парусом от того урагана, который устроили лопасти вертолета.
Махина пролетела почти над моей головой и исчезла за линией холмов.
Я поковыляла по деревянным шпалам прочь от моста. За холмами, в отраженном свете скоростной автострады, я различила темный массив парка Феермаунт. Энн рассказывала мне, что это самый большой городской парк в мире, занимает более четырех тысяч акров леса, тянущегося вдоль реки. Если бы мне удалось до него добраться...
Вертолет начал подниматься над макушками деревьев, как паук, карабкающийся вверх по своей паутине. Плавно спустившись, он начал приближаться ко мне. Я увидела, что из бокового окна потянулся тонкий красный лучик, рассекавший пыльный воздух.
Повернувшись, я поплелась обратно к мосту, к брошенной машине Энн. Это было именно то, чего они хотели от меня.
Сквозь кустарник вниз к берегу вела крутая тропа. Я свернула на нее, поскользнулась, потеряла вторую тапочку и тяжело рухнула на холодную сырую землю. Вертолет проревел у меня над головой, завис над рекой и прожектором принялся ощупывать берег. Спотыкаясь, я начала спускаться, потом полетела и футов двадцать катилась кубарем, чувствуя, как ветви деревьев и кустарник обдирают мне кожу. Прожектор вновь отыскал меня. Я поднялась, луч ослепил меня. Я зажмурилась. О, если бы мне удалось использовать пилота!..
И тут пуля вонзилась в подол моего халата.
Я упала на четвереньки и поползла вдоль склона. Вертолет нырнул, не отставая от меня.
Нет, там была не Нина. Тогда кто же? Я спряталась за трухлявым бревном и разрыдалась. Две пули подряд вонзились в дерево. Я свернулась в тугой комочек. Ужасно болела голова. Халат и ночная рубашка были в грязи.
Вертолет висел надо мною, рядом с мостом. Он вращался вокруг собственной оси, играя со мной, как кот с пойманной мышью.
Подняв голову, я сосредоточила все свое внимание на этой дьявольской машине и ее пассажирах. Преодолевая нестерпимую головную боль, направляла луч своей воли все сильнее и дальше с небывалой ранее решимостью.
И — все безрезультатно.
В вертолете находилось двое мужчин. Пилот был нейтралом... дырой в ткани сознания. Другой сам обладал Способностью... нет, это не Вилли... хотя такой же волевой и кровожадный. Но, не зная и не видя его, я не могла преодолеть его Способность настолько, чтобы использовать его.
Он же — вполне мог меня убить.
Я поползла дальше к каменной арке опоры, которая виднелась впереди. Пуля вгрызлась в землю в десяти дюймах от моей руки.
Пятясь назад, я пыталась вернуться на узкую тропу среди кустарника. И следующая пуля едва не попала мне в пятку.
Я припала к земле, прислонившись спиной к бревну, и закрыла глаза. Пуля прорезала трухлявое дерево в нескольких дюймах от моего позвоночника. Следующая, разбрызгивая грязь, угодила между ног. И все-таки я доползла до машины.
Энн прострелили четырьмя пулями. Одна попала ей в желудок и прошла, чуть не задев позвоночник. Другая попала в третье ребро и, отрикошетив, ранила ее в левую руку. Третья пуля прошла сквозь правое легкое и засела под лопаткой. А четвертой был срезан язык, выбита большая часть зубов. Да, Энн была мертва, но она была мне еще нужна.
Чтобы использовать ее, я должна была претерпеть всю боль, обрушившуюся на нее. Стоило поставить какой-нибудь заслон, и она бы ускользнула от меня. Но я не должна была позволить ей умереть. У меня оставалась последняя задача для нее.