Сол сосредоточенно разгибал погнутые дужки очков.
— Да, — твердо сказал он, подняв голову. — Стоило. Натали кивнула и направила машину вниз по длинному пологому склону к видневшейся впереди еще более темной полосе леса.
Дотан, штат Алабама
Воскресенье, 26 апреля 1981 г.
Утром в воскресенье, перед тем как выступить перед восьмитысячной аудиторией с прямой трансляцией не менее чем на два с половиной миллиона телезрителей, преподобный Джимми Уэйн Саттер настолько потряс слушателей в Молитвенном дворце своей проповедью о грядущем конце света, что те повскакивали на ноги и заголосили. Телезрители тут же бросились звонить по телефону сборщикам пожертвований и сообщать им номера своих кредитных карточек. Передача длилась полтора часа, семьдесят две минуты из которых преподобный Саттер читал свою проповедь. Сначала он зачитывал отрывки из Послания апостола Павла к коринфянам, после чего разразился гораздо более длинной речью, в которой сам стал воображать себя Павлом, пишущим коринфянам в наши дни и сообщающим о нравственности и перспективах духовного развития в Соединенных Штатах. Говоря от лица апостола Павла, преподобный Джимми Саттер обрисовал нравственный климат в Соединенных Штатах как разгул безбожия, порнографии, вседозволенности, разврата, демонической одержимости, поощряемой видеозаписями, компьютерными играми и состоянием всеобщего и всепроникающего разложения, наиболее ощутимо проявляющегося в отказе людей принимать Христа как своего личного Спасителя.
Когда ансамбль «Евангелические гитары» допел последние триумфальные такты и на всех девяти камерах погасли красные лампочки, преподобный Джимми Уэйн в сопровождении лишь трех телохранителей, личного консультанта и бухгалтера двинулся к своему кабинету по пустым коридорам, куда никого не допускали. Саттер оставил всех пятерых в приемной, на ходу снимая пасторские одежды, двинулся по ковровому покрытию своей святая святых, оставляя на полу след от пропитанных потом одеяний, пока не застыл обнаженным у стойки бара. Он наливал себе бурбон в высокий фужер, когда кожаное кресло за его рабочим столом вдруг развернулось и в нем Саттер увидел пожилого человека с румяным лицом и выцветшими глазами.
— Весьма впечатляющая проповедь, Джеймс, — иронически проговорил тот с едва заметным немецким акцентом.
От неожиданности Саттер подпрыгнул, проливая бурбон себе на руки.
— Черт побери, Вилли! Я думал, ты приедешь позже...
— А я решил приехать раньше, — улыбнулся Вильгельм фон Борхерт, оглядывая обнаженный торс преподобного.
— Ты прошел через мой индивидуальный вход?
— Естественно, — кивнул Вилли. — А ты что, думал, я войду вместе с толпами туристов и поприветствую приспешников Барента и Кеплера?
Джимми Уэйн Саттер что-то пробурчал, допил свой бурбон и направился в ванную принять душ.
— Сегодня утром мне звонил брат Кристиан! Как раз по поводу тебя! — крикнул он из ванной, перекрывая шум льющейся воды.
— Неужели? — ехидно осведомился Вилли все с той же легкой улыбкой. — И чего же хотел наш старый милый друг?
— Просто поставил меня в известность, что ты трудишься не покладая рук, — отозвался Саттер.
— Да? Неужели? — повторил гость.
— Хейнс, — однозначно пояснил Саттер, и голос его отразился эхом от изразцовых стен, когда он вступил под струи душа.
Вилли подошел к двери ванной. На нем был белый льняной костюм и открытая рубашка цвета лаванды.
— Хейнс — это агент ФБР? — осведомился он. — И что же с ним случилось?
— Можно подумать, ты не знаешь, — откликнулся Саттер, усиленно растирая свой широкий живот и намыливая гениталии. Тело у него было очень розовым, гладким и безволосым, — чем-то оно напоминало огромную новорожденную крысу.
— Предположим, не знаю, так что расскажи мне, — ответил Вилли, снял пиджак и повесил его на крючок.
— После гибели Траска Барент отслеживал израильские связи. Выяснилось, что в израильском посольстве кто-то занимается компьютерными расследованиями, используя файлы ограниченного допуска. Расследования связаны с братом К, и всеми нами остальными. Но ведь для тебя это не новость, не так ли?
— Продолжай, я весь внимание. — Вилли стащил рубашку и повесил ее на крючок рядом со своим спортивным пиджаком. Затем он не торопясь снял свои модные итальянские туфли стоимостью триста долларов за пару.
— Барент ликвидировал назойливого субъекта, а Хейнс взялся отслеживать его связи на Западном побережье, где ты играл в какую-то непонятную игру. Вчера вечером Хейнс чуть было не поймал твоих людей, но в результате пострадал сам. Кто-то заманил его в лес и пристрелил. Кого ты использовал? Лугара? — спросил Саттер, шумно отфыркиваясь под струями воды.
— И нарушители спокойствия так и не были пойманы? — осведомился Вилли. Он тщательно сложил брюки и, повесив их на спинку биде, остался лишь в свежеотглаженных синих боксерских шортах.
— Нет, — ответил преподобный Джимми Уэйн. — Они наводнили лес полицией, но так пока никого и не нашли. Как тебе удалось провернуть это дело, а, Вилли?
— Профессиональная тайна, — усмехнулся Вилли. — Послушай, Джеймс, если я скажу тебе, что не имею к этому никакого отношения, ты мне поверишь?
Саттер рассмеялся.
— А как же! Ровно настолько же, насколько поверишь мне ты, если я скажу тебе, что все пожертвования идут на приобретение новых Библий.
Вилли снял с запястья золотые часы.
— Это может как-то помешать нашим планам, Джеймс?
— Пока не вижу, каким образом, — ответил Саттер, ополаскивая от шампуня свои длинные седые волосы. — Думаю, брат Кристиан с еще большей готовностью будет ждать тебя на острове, — Саттер открыл створки раздвижной дверцы и посмотрел на обнаженного Вилли. У немца была мощная эрекция — головка члена почти багровая.
— Но ведь мы не дрогнем, не так ли, Джеймс? — промолвил Вилли, входя под душ и становясь рядом с проповедником.
— Нет, — откликнулся Джимми Уэйн Саттер.
— Чем же мы станем руководствоваться? — осведомился Вилли напевным голосом.
— Откровением Иоанна. — Саттер блаженно застонал, когда Вилли нежно взял в руки его мошонку.
— Какова же наша цель, mein Liebchen? — прошептал Вилли, поглаживая тяжелый пенис преподобного.
— Второе пришествие, — простонал Саттер, закрывая глаза.
— И чью волю мы исполняем? — Вилли провел губами по гладкой щеке Саттера.
— Волю Господню, — ответил преподобный Джимми Уэйн, двигая чреслами в унисон с движениями руки Вилли.
— И что является нашим божественным орудием? — прошептал Вилли в ухо Саттеру.
— Армагеддон, Армагеддон! — воскликнул Саттер.
— Да свершится воля Его! — возопил Вилли, быстрыми энергичными движениями растирая пенис проповедника.