Я махнула в сторону кухни:
– Давай начнем оттуда.
Проснулась я в почти освобожденной от коробок спальне. Одежда висела в шкафу или лежала в ящиках комода. Мы с Сойером сумели распаковать все до единой коробки и даже практически убрали мусор: тару и упаковочный материал сложили возле входной двери.
Одетая в серую футболку и темно-синие трикотажные штаны, я закуталась в пушистый белый халат и открыла дверь спальни, чтобы выглянуть в кухню, совмещенную с гостиной. Их разделяла столешница, образующая кухонный остров и служащая чем-то вроде барной стойки.
Моя квартирка была довольно маленькой, но в большем я и не нуждалась. От самой мысли, что это пространство принадлежало мне одной, я захотела вздохнуть полной грудью и закружится, как Мария из мюзикла «Звуки музыки». Но тут я вспомнила, что здесь кое-кто есть.
На моем диване спал Сойер. Прежде чем он вырубился, мы с ним выпили две с половиной бутылки вина. Теперь он лежал, прикрыв глаза рукой. Ногой в носке он уперся в пол, видимо, чтобы остановить головокружение. Я улыбнулась. Даже в пьяном состоянии он сдержал обещание и не подкатывал ко мне, поэтому заработал мое уважение, и я позволила ему переночевать на диване.
Я заглянула в полупустые шкафчики в поисках чего-нибудь съестного, что бы выдержал мой желудок с похмелья. Протянула руку к коробке с солеными крекерами, и тут в дверь постучали.
Я заторопилась ко входу. На ногах у меня были бело-розовые клетчатые тапочки – подарок от мамы на прошлое Рождество. Черт! Нужно обязательно позвонить ей сегодня!
Я сняла цепочку и отодвинула щеколду, потом повернула ручку и глянула в щелку.
– Томас! – удивилась я.
– Привет. Прости, что вчера сбежал от тебя.
– Ты не сбегал.
– Ты только что проснулась? – спросил он, глядя на мой халат.
Я потуже затянула пояс:
– Да, моя вечеринка продолжилась – я распаковывала вещи.
– Нужна помощь?
– Нет, я закончила.
Его взгляд забегал по сторонам: наверное, включились инстинкты сыщика. Я слишком часто видела подобное выражение лица.
– Ты справилась со всем в одиночку?
Я замешкалась с ответом, тогда он положил ладонь на дверь и медленно толкнул ее.
И тотчас же вспыхнул от злости:
– А он здесь какого хрена делает?
Я вернула дверь в прежнее положение:
– Томас, он же спит на диване! Боже мой, подумай сам!
Он подался вперед и прошептал:
– Я тоже бывал на этом диване.
– Да пошел ты! – прошипела я.
Я хотела захлопнуть дверь, но Томас не позволил.
– Просил же сказать мне, если он будет тебя донимать.
Я скрестила руки на груди:
– Он меня не донимал. Мы отлично провели вечер.
Глаза Томаса сердито сверкнули, а брови сошлись на переносице. Он сделал шаг по направлению ко мне и тихо проговорил:
– Если волнуешься, как тебя воспринимают, тогда не впустила бы Сойера к себе на ночь.
– Тебе что-то надо?
– Что он тебе говорил? Обсуждал дело?
– А что?
– Просто ответь на вопрос.
– Да, но думаю, тебе он говорил то же самое.
– Он хочет, чтобы мы сотрудничали с Эбби.
Я кивнула.
– И?..
Странно, что он это спросил.
– Твой брат не позволит. К тому же сомневаюсь, что ей можно доверять. Согласно досье, она много раз помогала отцу, несмотря на их сложные взаимоотношения. Она не станет его сдавать, если только ради Трэвиса. Но сперва его придется арестовать. Лишь тогда она, может быть, включится в игру.
Томас вздохнул, и я обругала себя, что высказала мысли вслух.
– Это тебе придется его арестовать, – сказал Томас.
– О чем ты?
– Иначе моя легенда будет раскрыта.
– Но ты же не работаешь под прикрытием. О чем ты, черт побери, говоришь?
Томас переступил с ноги на ногу:
– Это трудно объяснить, и я не буду сейчас даже пытаться, пока стою тут в коридоре, а Сойер притворяется спящим на твоем диване.
Я повернулась, и Сойер тут же открыл глаза.
Он сел и широко улыбнулся.
– Если честно, я спал, пока в дверь не постучали. Линди, очень удобный диванчик! Где ты его прикупила? – спросил он, откидываясь на подушках.
Томас открыл дверь шире и указал Сойеру на коридор:
– Вон отсюда.
– Ты не можешь выгонять его из моей квартиры, – сказала я.
– Убирайся, мать твою! – закричал Томас, а вены на его шее вздулись.
Сойер поднялся, потянулся, потом взял свои вещи с длинного прямоугольного журнального столика. Ключи звякнули о стеклянную столешницу. Он остановился между мной и дверным косяком, всего в паре дюймов от моего лица:
– Увидимся в понедельник утром.
– Спасибо за помощь. – Я попыталась извиниться, в то же время не выходя за рамки деловых отношений.
Невозможное сочетание.
Сойер кивнул Томасу и вышел в коридор. Двери лифта захлопнулись, и Томас сурово посмотрел на меня.
Я закатила глаза:
– Ой, ну хватит уже. Ты переигрываешь.
Я ушла от двери, и Томас проследовал в гостиную. Достав из шкафчика крекеры, я протянула пачку ему:
– Будешь?
Томас растерянно посмотрел на меня:
– Что?
– У меня похмелье, поэтому на завтрак – крекеры.
– Нет, почему ты говоришь, будто я переигрываю?
– Я тебе нравлюсь. – Я подняла на него глаза.
– Ну… ты вроде ничего, – запинаясь, подтвердил он.
– Но ты мой босс, поэтому считаешь, что мы не должны встречаться, а теперь отгоняешь от меня всех заинтересованных лиц.
– Интересная теория.
Я разорвала пластиковую упаковку, высыпала крекеры на тарелку, налила стакан прохладной воды и села за столешницу.
– Хочешь сказать, я ошибаюсь?
– Ты не ошибаешься. Но ты «эмоционально недоступна», забыла? Может, я просто сделал Сойеру одолжение.
Я похрустела крекерами, но моему похмельному организму от этого стало еще хуже. Отодвинув тарелку, я хлебнула воды.
– Ты слишком суров с Сойером. Он лишь пытается найти себе место в коллективе. А ты – спасти брата. Для тебя это важно. Твои родные по какой-то причине не в курсе, что ты федерал, а теперь ты собираешься принудить брата пополнить наши ряды. Мы все понимаем, но не обязательно психовать из-за каждой идеи, предложенной твоими подчиненными.