– Ну, ты знаешь! – отмахнулся он. – Они. – Он указал на меня. – Тебе нужно все уладить. Эти ссоры наносят урон моим чаевым. – Бармен поднял взгляд, потом вновь посмотрел на меня. – Ну и ну, уже одиннадцать часов.
Поворачиваться было излишне. Не успела я опомниться, как Сойер уже стоял за спиной, дыша мне в затылок.
– Привет, красавица!
– В стрип-клубе отказались брать у тебя деньги?
Он скривился:
– У тебя поганое настроение. Знаю, ты больше не любимчик начальника, но не стоит выплескивать свой гнев на других.
– Да что ты знаешь о любимчиках? – Я сделала еще глоток. – Тебя все ненавидят.
– Ой, – обиженно сказал Сойер.
– Прости, это было грубо. Но скажу в свою защиту, у тебя станет на одного друга больше, если ты подпишешь долбаные бумаги.
Сойер заморгал:
– Стой… о чем мы сейчас говорим?
– Бумаги о разводе.
– Понял, но ты хочешь сказать, что мы больше не друзья?
– Нет, – сказала я, делая новый глоток.
– Лииз, ради бога. Ты провела одни выходные с Мэддоксом и теперь пьешь эту краску? – Он покачал головой и хлебнул пива из бутылки, которую поставил перед ним Энтони. – Я разочарован.
– Просто подпиши бумаги. Неужели это так сложно?
– В противовес общепринятому мнению закончить брак очень сложно.
– Правда? Я думала, это будет просто для того, кто изменил.
– Я не изменял!
Я изогнула бровь.
– Понимаешь… – Он указал на глаза и голову. – От ее способностей у меня уже крыша ехала. Ты хоть знаешь, что такое быть с кем-то и не иметь права на секреты?
– Тогда зачем ты ей изменил? Ты прямым текстом попросил о разводе, а теперь не даешь его.
Он коротко усмехнулся, отпил пива и поставил бутылку на барную стойку.
– Я думал, что после этого она не будет копаться в моей голове.
Энтони поставил передо мной новый «Манхэттен», и я кивнула.
– Звучит по-идиотски.
Сойер щелкнул пальцами по своей бутылке:
– Я и был полным идиотом. Но она не дает мне шанса исправиться.
– Ты все еще любишь Вэл? – Вытянув шею, я взглянула на Сойера.
Он уставился на пиво.
– Кто, думаешь, подарил ей на день рождения кролика, что стоит у нее на столе? Уж точно не Маркс.
– Вот дьявол! – сказал Энтони. – А мы с Марксом поспорили, что ты гей.
– Твой радар на геев явно сломался, – заметила я.
Энтони улыбнулся лишь уголком губ:
– Я говорил, что он натурал.
– Маркс считает меня геем? – Сойер наморщил нос. – Какого хрена?
Я усмехнулась. Энтони наклонился, собираясь шепнуть мне что-то, и тут на соседний стул опустился Томас.
– Энтони собирается сказать, что я пришел, – проговорил он.
Я напряглась, перестав улыбаться, но все же сказала:
– Привет, Мэддокс!
– Мэддокс, без претензий, – сказал Энтони. – Просто я обещал ей, что теперь буду всегда прикрывать ее тыл.
Казалось, Томас растерялся.
– Он имеет в виду, без обид, – пояснила я.
– Понятно…
– Как обычно? – спросил Энтони, недовольный тем, что мне пришлось его переводить.
– Сегодня мне виски с колой.
– Будет через минуту.
Сойер подался вперед:
– Паршивый день, босс?
Томас не ответил, вместо этого уставился на свои руки, сцепленные в замок на столешнице.
Мы с Сойером переглянулись.
– Она знает? – вернулась я к разговору.
– Конечно знает. – Сойер скорчил рожу. – Она все знает.
– Может, пришло время жить дальше.
В бар вошли двое молодых парней. Раньше я их здесь не видела. Они двинулись вперед, выпятив грудь и чванливо размахивая руками. Один окинул меня взглядом:
– Симпотный свитерок, Йоко.
Сойер поставил ногу на пол, чтобы встать, но я прикоснулась к его руке:
– Просто игнорируй их. Сегодня концерт рок-группы «Casbah», возможно, они как раз оттуда и ищут, с кем подраться. Взгляни на футболку того, что покрупнее.
Сойер бросил взгляд в сторону парочки: футболка одного была порвана возле горловины. Мы заказали еще напитки. Томас опустошил свой бокал, бросил банкноту на барную стойку и ушел, не сказав ни слова.
– На него не похоже, – протянул Сойер. – Как давно он уже сюда не заходил?
– Больше двух недель, – сказал Энтони.
– А теперь заявляется, выпивает один бокал и уходит.
– Он обычно заказывает только один напиток? – спросила я.
Энтони кивнул:
– Но не когда у него такое выражение лица.
Я повернулась к двери и увидела, что парень в рваной футболке и его приятель уходят.
– Быстро они.
– Я слышал, как они говорили, что им скучно. Наверное, слишком медленное обслуживание, – подмигнул мне Энтони.
– А ты умен, – улыбнулась я. – Сойер, тебе нужно еще раз поговорить с Вэл. Выложи все карты на стол. Если она не пойдет на это, тогда тебе стоит съехать и подписать бумаги. Ты к ней несправедлив.
– Ты права. И, Линди, что бы ты ни говорила, мы все равно друзья.
– Ладно.
Мы с Сойером спрыгнули со стульев, попрощались с Энтони, потом пересекли темный зал и вышли на улицу. Тротуар был хорошо освещен, мимо проезжали машины, но что-то было не так.
Сойер прикоснулся к моей руке.
– Ты тоже заметил? – спросила я.
Мы осторожно приблизились к углу и услышали чей-то стон. Сойер собирался по-быстрому глянуть, что там, но вместо этого ошарашенно уставился на что-то и разинул рот.
– Вот черт!
Я последовала за ним, доставая мобильник. Двое парней из бара лежали в лужах крови.
– Девять-один-один.
– Что у вас случилось?
– Здесь двое мужчин, лет двадцати – двадцати пяти, их сильно избили на тротуаре в Мидтауне. Нужна «скорая помощь».
Сойер осмотрел пострадавших.
– Этот без сознания, – сказал он.
– Оба дышат, один без сознания.
Я продиктовала адрес и отключилась.
Сойер осмотрелся по сторонам. В противоположном направлении шла пожилая пара, но, кроме них и бездомного, копающегося в мусоре на северном углу улицы, в квартале никого не было. Ничего подозрительного я не заметила.