– А как сам банк? Он не сумеет войти в него?
– Теперь уже нет, – убежденно отвечал Гольдберг. – Мы заблокировали все коридоры.
– Ясно. Можешь идти. Со своим делом ты справился, дальше уже моя работа. И еще вот что… Конорсу говорил?
– Пока еще нет, решил сообщить сначала вам.
– Правильно. Я сам его извещу.
– Хорошо, сэр, – после секундного замешательства вымолвил Гольдберг.
– В ближайшие дни президент банка даст тебе дополнительные выходные, что будешь делать с ними? Наверняка пойдешь куда-нибудь отдохнуть или все-таки как следует напьешься?
В кармане у Донана назойливо завибрировал телефон.
– Извините, сэр, – обратился он к Обрайну, понимающе кивнувшему, – нужно ответить, возможно, это нечто важное. – Надавив на кнопку, громко произнес: – Слушаю!
– Донан, это я, – услышал он женский голос.
– Кто я? – не понял Гольдберг и тотчас укорил себя за поспешность.
– У тебя так много знакомых девушек, что ты не можешь запомнить их всех?
– Извини, я не то хотел сказать, – взволнованно заговорил Донан. – Просто сегодня был очень тяжелый день, все как-то внезапно навалилось. Жанна, когда же тебя ждать? Я весь испереживался.
– Наш самолет только что прилетел в Нью-Йорк, в аэропорт Кеннеди. Помнишь ванны, что мы принимали вместе?
– Неужели ты думаешь, что я мог позабыть такое!
– Ты был тогда прав.
– Нет, это не я был прав, просто так рассудили боги! Они сильнее нас.
– Это так… Я ничего не смогла с собой поделать, как ни пыталась, это оказалось сильнее меня. Все складывается так, чтобы мы были вместе.
– Дождись меня, я еду тебя встречать! – выкрикнул в трубку Донан Гольдберг. Отключив телефон, он посмотрел на слегка озадаченного Анри Обрайна. За прошедшие несколько дней, что они провели вместе, работая рука об руку, ему казалось, что он достаточно хорошо изучил Гольдберга, умевшего быть сдержанным даже в самых критических ситуациях. Он даже не подозревал, что тот способен на такой взрыв чувств. – Вы спрашивали меня, что я буду делать в ближайшие дни? Сейчас я поеду в аэропорт и встречу там любимую девушку, а дальше будет видно. Сегодня я самый счастливый человек на свете!
* * *
Оставшись в одиночестве, Анри Обрайн набрал номер директора ФБР. Время было позднее, не самый подходящий момент, чтобы беспокоить начальство, но вряд ли тот обидится после такого сообщения.
– Слушаю, – раздалось басовито.
– Господин директор, мы все-таки достали этого сукиного сына!
– Откуда он?
– Из Москвы. Нам известен даже дом, откуда он переводил деньги в офшорные зоны.
– Значит, рука Москвы.
– Думаю, что это не совсем так. Наши программисты скачали из его компьютера всю информацию. Теперь мы знаем о нем все, даже как зовут его прабабушку! Но там нет и намека на государственные службы. Обыкновенный одиночка.
– Это хорошо. Легче будет договариваться с российскими коллегами. Не сомневаюсь, что они нам помогут. Есть вещи, которые выше всяких политических решений. Ты позвонил президенту банка?
– Еще не успел. Сначала оповестил вас.
– Порадуй Энтони, он там весь извелся.
– Извещу.
– Кстати, тебя никто там больше не преследует?
– Больше ничего такого не замечал.
– Вот и славно, – с некоторым облегчением отвечал директор. – Видно, мы увлеклись и зашли на чужую поляну, где работают ребята из ЦРУ. Давай отдыхай! Сегодня у тебя был непростой день, приятель.
Откинувшись на спинку кресла, Анри Обрайн почувствовал упадок сил и смежил глаза. Облегчения не наступало. Откуда-то возникло ощущение, что основные трудности поджидают его где-то за ближайшим поворотом. Как правило, он не обманывался в своих переживаниях. Впрочем, завтрашний день покажет, что следует предпринять дальше, а сейчас нужно наслаждаться результатом и покоем.
Обрайн подошел к окну. Город пламенел разноцветными огнями, радуя взор. Красиво, ничего не скажешь! Странно, что он не замечал этого прежде, а ведь к окну он подходил несколько раз на дню. Наверное, просто был перегружен ворохом дурных мыслей. Упиваться изяществом можно только в том случае, когда уже ничего не гнетет и все трудности остались далеко позади.
За окном в стекла бил ураганный ветер (на такой высоте непогода частое явление), а он, находясь в тиши уютного кабинета, дурного не замечал. Здесь был покой, как если бы невзгод не было вовсе.
Все-таки пора идти к старине Энтони, а то он там уже извелся!
Неожиданно дверь распахнулась, и в кабинет, бережно держа в руках бутылку коньяка «Генрих IV» стодвадцатилетней выдержки, вошел сияющий Энтони Конорс.
– Ты уже знаешь? – улыбнулся Обрайн.
– Послушай, Анри, здесь без моего ведома даже муха не пролетит, а ты говоришь о вещах, от которых зависит судьба банка!
– Понимаю, я тебя недооценил.
– У меня своя разведка, – буркнул Энтони. – Я даже больше тебе скажу: директор ФБР уже созвонился с русскими по поводу этого чертового хакера, они уже выехали на его задержание. Вот так!
– Значит, ты предлагаешь отметить завершение нашего дела?
– Ты, как всегда, проницателен!
– Не каждый день мне приходится пить коньяк стоимостью в два миллиона долларов!
Разлили коньяк по стопкам и, наслаждаясь насыщенным ароматом, принялись смаковать по капелькам.
– Вот что тебе скажу, пока я не выпью всю бутылку, ни за что отсюда не уйду, – объявил Анри Обрайн.
Энтони довольно рассмеялся:
– Дружище, я только буду рад!
Негромкий сигнал известил о полученном сообщении.
– А это еще что такое? – невесело буркнул Обрайн, извлекая телефон. Прочитав сообщение, невольно нахмурился. – Видно, нашу пьянку в верхах придется отложить до следующего раза. Мне нужно срочно выезжать. Но обещай мне одну вещь, Энтони.
– Все, что угодно, Анри, – отвечал Конорс.
– Не пей без меня этот коньяк.
– Это самое легкое обещание, которое я могу тебе дать, – улыбнулся президент банка.
* * *
– Записывай, капитан, – прозвучал в трубке ровный голос. – В интересующую тебя квартиру звонила женщина – Ксения Валерьевна Шелест. Звонила своей дочери – Дарье Шелест. Номер телефона ее такой: восемьдесят девять двести четыре, – принялся диктовать дежурный, – …тридцать шесть. Записал?
– Да, все записал, – сказал Полуянов Федор. – Спасибо.
– Вот и славно. Если что, обращайся.
Никодим, по свидетельству всех, кто его знает, очень сильный программист и некоторое время работал по специальности в Америке. С его незаурядными способностями он мог бы устроиться в какую-нибудь серьезную контору, но прозябает в затхлом научно-исследовательском институте с мизерным окладом, какового вряд ли хватит даже на сигареты. Но разъезжает на крутой тачке, живет в дорогой квартире. Значит, имеет какие-то дополнительные источники доходов.