– Десять тысяч? Ничего себе! У нас тут чуть больше двух – и мы уже не знаем, как размещаться, своими силами новые дома строить начали, – сочувственно качает головой тот.
– Не, нам проще, – отмахиваюсь я. – Это у вас тут всего несколько учебных корпусов да пара-тройка казарм… Остальное – стрельбища, тактические поля да танковые директрисы.
– Ну, прямо уж так и пара-тройка… – с деланой обидой тянет старлей. – Поболе будет. И не только казармы, но и гостиницы имеются.
– Пусть так, – с готовностью соглашаюсь я, – но у нас-то там не армейский учебный центр, пусть и большой, а вполне нормальный город: пяти-, девяти- и даже шестнадцатиэтажные дома имеются, ну и всякое прочее, включая детские сады, больничку, пожарную часть и милицейский околоток.
– Везет…
– Это если с одной стороны поглядеть. А с другой – у вас тут периметр изначально закрытый и куча строительной техники как раз по профилю, для оборонительных сооружений. Оставалось только забор укрепить слегка и фантазию проявить. А у нас – город. Обычный, без бетонных заборов вокруг…
– И чего делаете?
– Укрепляемся помаленьку, окна на нижних этажах замуровываем, между домами стены ставим.
Тут я скорее желаемое за действительное выдаю, строительство только сегодня начаться должно было… Да и ладно! Сам же говорил: «Слегка не приврать…»
– Нелегко придется, – сочувственно качает головой подошедший к нам грушный прапорщик. – И голодных ртов полно, и работы немерено. А главное – нужно еще кого-то сагитировать ту работу выполнять. Добровольно кирпич таскать да раствор месить не каждый манагер пойдет. Среди них же чуть не половина – профессиональные пустомели и бездельники.
– Это да, – киваю я, – может, и не настолько все страшно, но проблема такая имеется. Что делать… будем агитировать.
– Что касается «обстакановки», – продолжает прапор, – это тебе лучше к нашему старшему, подполковнику Пантелееву. Он у нас тут вроде начальника разведки. Только его нет сейчас – на выезде, только к вечеру вернется.
– Начальник разведки – и сам на выезде?
– Пантелеев у нас – тренер играющий, – ухмыляется в ответ грушник.
Ну да. Спецназ ГРУ – это вам не мотопехота, где большинство подполковников-полковников уже такой «штабной грудью» обрастают, что на пятый этаж по лестнице в один прием подняться не могут. А в ГРУ – вроде как в нашем милицейском ОМСН, где тоже званием-то, может, уже и полковник, а по должности – старший опер, ну максимум старший опер по особым… В общем – как рядовой боец, с автоматом сам рысачишь, без скидки на погоны и выслугу лет. Скорее наоборот: как с наиболее подготовленного – требуют куда больше, чем с молодых-зеленых.
– Хотя бы примерно во сколько будет, не в курсе?
Мой собеседник в ответ только руками развел. Все верно, ему-то откуда знать?
– Какие идеи? – интересуется Буров.
– Думаю сначала до АЗС возле Солнечногорска прокатиться. «Пламя» от нас теперь никуда не денется, а вот армейцы могут и укатить. Не смертельно, конечно, но раз уж взялись за сбор информации… Как мой отец говорит: «Делай все хорошо – фигово само получится». Там с народом поболтаем – назад вернемся. Впустите нас назад-то? – вопросительно смотрю я на старлея.
– Впустим, – не стал жеманничать он. – Только для того, чтоб на территорию попасть, зарегистрироваться нужно будет и гостевую времянку получить. Без нее – до первого внутреннего патруля.
– С регистрацией возни много? – вступает в разговор высунувшийся в окно УАЗа практичный Солоха.
– Нет, за пару-тройку минут можно управиться, – успокаивает его прапорщик-спецназовец.
– И чего тогда ждем? – В голосе нашего хохла вдруг прорезались начальственные нотки. – Поехали уже. Пока туда, пока назад, а там, глядишь, и начальство здешнее как раз вернется…
– Ладно, парни, тогда мы не прощаемся, – киваю я старлею и обоим прапорам, усаживаясь в машину.
Старший лейтенант желает нам счастливого пути и идет в караульное помещение открывать ворота, а тот прапорщик, что болтал с нами, шутливо козыряет двумя пальцами.
АЗС на Ленинградском шоссе – учебный центр «Пламя»,
29 марта, четверг, день – вечер
Армейцы с автозаправки уехать не успели, но, судя по всему, когда наш УАЗ подъехал – как раз собирались. Но тут объявились мы. Подкатили к БМП, выбрались, представились, познакомились с «аборигенами». Оказалось – офицеры и контрактники доблестной Четвертой гвардейской танковой Кантемировской ордена Ленина Краснознаменной дивизии. К желанию обменяться информацией кантемировцы отнеслись с полным пониманием. Военные – они на самом деле вовсе не такие тупезни, какими их зачастую (и совершенно необоснованно) считают гражданские. Они даже если не знают старую фразу: «Кто владеет информацией – тот владеет миром», – и не в курсе, кто именно ее произнес, то интуитивно с такой постановкой вопроса согласны. И то верно: на кой вот этому, заросшему длинной, но редкой рыжеватой щетиной старшине-контрактнику знать того же самого миллиардера Ротшильда? Он ему что, близкий родственник? Специально для него в Боевом уставе, который, кстати, далеко не самые глупые люди в свое время сочиняли, то же самое прописано, пусть и слегка другими словами. Ага, то самое: «Разведка ведется непрерывно…» Что, скажете, есть большая разница? Вот и я говорю – те же яйца, только в профиль. По словам командовавшего тут майора – они на этой заправке со второго дня стояли. Сначала просто порядок поддерживали, бензином всех заливали и изредка подбредающих из Солнечногорска мертвяков отстреливали. Потом еще и оружие раздавали. Сперва службу несли, так сказать, смешанным составом, позже, когда бо́льшая часть срочников, подобно нашим таманцам, рванула по домам, остались одни офицеры и контрактники. А вчера в обед, когда стало окончательно ясно, что из Москвы выбираются уже не тысячи и даже не сотни, а считаные единицы, они получили приказ ждать еще сутки, потом сворачиваться и возвращаться в ППД дивизии под Наро-Фоминск.
– Что, вообще прорвавшихся не было? – хмуро интересуется у рыжего «контраса» Солоха.
– Сегодня с самого утра – четыре машины всего, – отмахивается тот в ответ.
М-да, по сравнению с теми многокилометровыми хвостами едва ползущих пробок, что мы видели всего несколько дней назад на Варшавке и Ярославке, – даже не капля в море. Вообще ничто.
– А это, кстати, ваша работа? – Я указываю глазами на слегка покачиваемое теплым весенним ветерком тело на фонарном столбе.
– Не совсем, – слегка морщится майор, теребя мочку уха. – Совместное, можно сказать, творчество. Вешали мы, а вот взяли эту суку «партизаны»…
– Кто? – удивленно переспрашиваю я.
– Да есть тут команда одна. Кто такие – непонятно. Сами только отшучиваются: партизаны, мол, народные мстители. Экипированы, конечно, серьезно. И снаряга новая, деловая, и оружие – как с выставки, все в рельсах, оптика-коллиматоры-целеуказатели – все дела, и машины – хана всему, хоть в джип-шоу на них… Но не из наших, да и не из ваших, пожалуй. И к Большому Брату, думаю, никакого отношения не имеют.