Бехтер кивнул.
– Да? – повернулся Пайпер к гонцу.
Он узнал забрызганного грязью посланца – это был один из самых надежных людей Горта.
– Полковник просил передать вам, что его отозвали. Городскому полку приказано вернуться в Брот, хотя солдатам и платят жалованье. Приказ прислал городской сенат, но подписан он Бронтом Донето. Полковник Горт говорит – сенаторы боятся, что после выборов начнутся волнения.
Хект посмотрел на своих подручных. Многие казались удивленными.
– Они что, снова решили избрать иноземного патриарха?
– Полковник Горт сказал: «Если он спросит, собрались ли выбрать патриарха не из Брота, скажи, что на четвертом месте тот тип из Вискесмента, Непримиримый, или как там его? А он вообще от церкви отлучен».
– Понятно. Когда он выступает?
– Уже выступил. В приказе жесткие сроки – не рыпнешься.
Донето хорошо знал Горта.
– В Антье знают?
– Конечно.
– Есть соображения по поводу выборов – сколько они продлятся?
– Да хоть сто лет. Денег-то в Броте маловато – на взятку не насобираешь. Все дополнительные средства пошли на кальзирский священный поход.
– Поешьте и отдохните. Я напишу для вас ответ.
Бехтер увел гонца.
– Как же это скажется на нас? – спросил Хект, ни к кому не обращаясь.
– Придется высылать подкрепление Седлако, – сказал Консент. – Тогда здесь у нас оборона ослабеет.
Все верно. Потери они пока несли небольшие, да и дезертиров было, к счастью, мало, но все равно число солдат постоянно уменьшалось. А доверять местным и потерпевшим поражение вражеским наемникам Хект не спешил.
– Нужно определиться, – продолжал Консент, – чего мы хотим добиться до воцарения нового патриарха. После выборов ситуация кардинально изменится. Вряд ли новый глава церкви будет так же одержим, как Безупречный. Нам всем могут просто-напросто дать от ворот поворот, чтобы сэкономить денег на памятники новому патриарху.
Именно такой расклад Хект и предвидел, его он и опасался. Мало кто в коллегии, подобно Безупречному, жаждал во что бы то ни стало искоренить ересь и отвоевать Святые Земли.
– Наша судьба висела на волоске с самой смерти патриарха, – сказал Пайпер. – Мы разгромили противника, но мало чего добились. Кровавый триумф, конечно же, настоящий подвиг, если вспомнить о соотношении сторон. Об этой победе будут рассказывать истории еще много лет, но ее нельзя назвать решающей. Просто теперь кауренцы поняли, что нельзя и нос казать из-за своих стен. Пошлите к ним завтра кого-нибудь. Потребуйте огромный штраф, пусть пообещают искоренить ересь. Этого мы от них и требовали изначально. Скажите – времени на обсуждение не дадим. Начните стягивать дозорные отряды, фуражиров и разведчиков – пусть думают, будто мы готовимся к штурму. Распустите слух: якобы пособники Конгрегации уже в городе и готовы помочь нам.
– И чего вы этим хотите добиться?
– Быть может, они клюнут на нашу уловку и попытаются от нас откупиться. Но как только все соберутся, придется отступить к Кастрересону.
Сдаваться герцог Тормонд не пожелал и условий ультиматума не принял, несмотря на страдания своих подданных. Главнокомандующего такое решение не удивило: даже самые свирепые коннектенцы должны понимать, что излюбленная герцогская стратегия – сидеть и ждать – сейчас подходит им наилучшим образом.
Патриаршее войско уже не могло обеспечить себе нормальное снабжение. Война опустошила окрестности Каурена, да еще и зима выдалась худшей на памяти коннекских старожилов. Одержимый патриарх не поддерживал главнокомандующего, а военачальники Хектовой армии, да и сам Хект, не были фанатиками, в отличие от ищеек Конгрегации.
Каурену стоило опасаться лишь одного – предательства.
В городе постоянно разоблачали заговоры. И заговорщиками зачастую оказывались чужеземцы, бежавшие в Каурен якобы от армии патриарха.
Хект уводил войска тихо – солдаты забирали с собой все ценное, но не рушили ни домов, ни крепостей.
– Не хотите ли, чтобы с этим болваном ненароком случилась беда? – спросил Мадук.
Под «этим болваном» он имел в виду епископа, который только что вышел от главнокомандующего, меча громы и молнии из-за отказа Хекта выполнять волю Конгрегации.
– Ни в коем случае. Теперь все в его руках. Пусть делает, что пожелает и как пожелает. Вмешиваться не буду.
– Думаете, он сам вляпается в дерьмо?
– Коннектенцы отличаются долготерпением, но теперь черта уже пройдена – больше они не будут терпеть его и ему подобных.
– Прекрасно. Урок смирения этим воро́нам не помешает.
– А вы зачем меня искали?
– Нужно приставить к вам еще телохранителей, и пусть не отходят ни на шаг.
– Бога ради! И так уже мне в уборной штаны помогают снять. Зачем еще телохранители?
– Последний гонец привез письмо от вашего дядюшки. И в нем тот просит меня удвоить бдительность в ближайшие два месяца. Готовится серьезное покушение.
– Дядюшки?
– Письмо подписано: «Лорд Безмолвный». Или это чьи-то проделки?
– Возможно. Я никогда не знаю, как его понимать. Это скорее не дядюшка, а двоюродный прадед. Раз пишет, что нужно удвоить бдительность, значит нужно удвоить. Нравится мне это или нет.
– Я и не знал, мой господин, что у вас есть родня. – Судя по голосу, Мадук что-то заподозрил.
– А у меня ее и нет. Кровной родни. Лорд Безмолвный – дальний чудаковатый родственник принципата Делари, то есть родня моей приемной семьи.
– Невольно разбирает любопытство.
– Действительно. Я и сам многого не понимаю. Видимо, кто-то что-то не то углядел в цыплячьих кишках.
Только-только Хект погрузился в сон на своей пуховой перине в за́мке графов Кастрересонских, как в спальню ворвался Титус Консент в сопровождении Мадука и остальных телохранителей. Как раз днем они все вернулись в Кастрересон.
– Какого рожна? До утра это не подождет?
– Вряд ли. Вполне возможно, чернь уже знает новости. Могут начаться беспорядки.
– Ладно. В чем дело?
– У нас новый патриарх – Миролюбец Безупречный.
– Что-что?
– Не знаю, почему он выбрал себе такое имя. Раньше его звали Жосеран Кьюто и был он фидуциаром.
– Один из главных претендентов еще при жизни Безупречного, но потом о нем не было ни слуху ни духу. Что же стряслось?
– Проявился король Питер. И начал швыряться деньгами направо и налево.
– Готов поспорить, пять кланов чуть не лопнули со злости.
– Не знаю. В послании говорилось лишь о новом патриархе. Но нам, возможно, грозят неприятности. Кастрересон принадлежит королю Питеру.