– Непреклонным защитником называют одного из магистров Граальского ордена. Но вы правы, получить такое звание действительно большая честь. Особенно для того, кто перебил несметную толпу язычников.
– Именно так и… Что? – Донето резко выпрямился, донельзя напомнив Хекту разбуженного охотничьего пса. – Пинкус, ты?..
– Да, принципат?
– Что-то случилось. Колебания в силе. Но теперь я ничего не чувствую.
Хект решил, что в комнату, по всей видимости, попытался войти некто в коричневом. Когда он сам переступил порог, амулет чуть дернулся.
Пайпер состроил озадаченное лицо и стал ждать, что последует дальше.
– Полковник Горт сказал мне, – чуть успокоившись, вернулся к разговору Донето, – что, по-твоему, мы друг другу ничего не должны.
– В общем-то да. Я разбудил вас в Оунвидийской теснине. А вы вызволили меня из неволи в Племенце. Многие сочли бы, что жизнь стоит чуть дороже свободы, но я думаю, мы квиты.
Донето кивнул каким-то своим собственным мыслям.
– А как насчет принципата Делари?
– Я весьма ему обязан. В профессиональном отношении.
– Несомненно. И многим интересно почему.
– Пока все были довольны.
– Думаю, Руденс Шнайдель с тобой бы поспорил.
– Наверняка, – усмехнулся Хект.
– А тебе известно, что мы с Муньеро Делари когда-то были заклятыми врагами?
– Да, он упоминал о каких-то разногласиях между вами. Сказал: вышло недоразумение и вы оба поняли, что добивались одного и того же.
– Не совсем верно, но для перемирия сойдет. Чем он занят в последнее время? С самых выборов его не видно.
– Не знаю. Я сам его не видел. Сегодня вечером мы с семьей приглашены к нему на ужин.
В комнату вошла старая женщина с кофейным подносом в руках. Ее трясло как лихорадке.
– Что случилось, Ханна? – повернулся к ней Донето.
– Призрак, ваша милость, или какое-то создание Ночи. Прямо тут – у нас. Холодно, ваша милость, холодно стало как в могиле.
– Что ты притащил в мой дом? – спросил Донето, хмуро глядя на Хекта.
– Ничего. Вы же знаете, к волшебству я глух как тетерев.
– Только не тогда, когда что-то в горах покушается на твою жизнь. Хорошо. Спрошу по-другому. Что увязалось за тобой? На этот вопрос многие хотели бы получить ответ.
– О чем вы, ваша милость?
– Пайпер Хект, ты заговорен. Ни смерть, ни Ночь, как ни стараются, не могут тебя найти.
– Хвала Господу.
– Пей свой кофе. Ханна, покажи, где это произошло. – Принципат вышел из комнаты.
– Будешь? – спросил Пайпер Горта, указывая на поднос.
– Пайп, чашек-то только две.
– Так и нас двое.
– Мне, Пайп, в отличие от тебя, такие фокусы с рук не сойдут.
– Раз уж разговор зашел о фокусах, что он затевает? Чего хочет?
– Честно?
– Разумеется.
– Думаю, прощупывает тебя – хочет понять, ждать ли крупных неприятностей в будущем.
– Он меня знает почти столько же, сколько и ты.
– Вот и мне стало любопытно. Пайп, вокруг тебя что-то происходит. Может, ты, конечно, сам всю эту канитель и не затевал. Взять хоть тех же одержимых, которые вдруг объявились в Аль-Хазене. Не ты их, понятное дело, наколдовал, вот только кто угодно бы поклялся, что они из-за тебя туда притопали. И Старкден, и Масант аль-Сейхан тоже. А потом вдруг Руденс Шнайдель жизнь кладет, чтоб только тебя укокошить. И червяк-переросток вылезает откуда ни возьмись, чтоб тебя слопать. И это только те пакости, про которые мне известно. А что успели приметить парни вроде нашего Донето?
– Так я что, получается, избранный какой? Легендарная личность? Только вот Господь Бог или боги не потрудились мне об этом рассказать.
– Эй, а что? Вполне возможно.
Горт шагнул вперед и выглянул в коридор, потом вернулся на свое место, взял из буфета какую-то бутыль и сделал основательный глоток. Бутылей там стояло около дюжины – все разных форм и размеров, и притом стеклянные, что говорило о богатстве и могуществе хозяина дома.
– Я же не специалист, – продолжал Пинкус, повторив свой маневр с нырянием в коридор, выныриванием обратно и выуживанием из буфета уже другой бутыли. – Фу! Гадость какая! – скривился он, отпив глоток.
– А по-твоему, что происходит?
– Говорю же, он тебя прощупывает. Донето рассчитывает на несколько ходов дальше, чем все остальные члены коллегии. Эти-то просто хотят сплавить тебя в Коннек, чтобы ты там пользу принес и здесь не мешал. А вот Донето, видать, волнуется, не станешь ли ты угрозой, как Миролюбец Безупречный.
Хект вдруг спросил себя: а не заготовленная ли это речь?
– Почему во мне видят угрозу, если я всего-навсего выполняю свою работу?
Дело явно было в нем самом, раз уж история повторялась снова и снова.
Горт глотнул из третьей бутыли, но тут как раз вернулся Донето. Принципат остановился посреди комнаты, принюхался, нахмурился, а потом сел и быстро поглядел на выстроившиеся на буфете бутыли.
– Как кофе?
– Превосходный.
– Пинкус, выпил бы тоже. Кофе ведь остыл.
– Что вы, ваша милость, я бы никогда не осмелился.
Губы Донето чуть тронула усмешка.
– Хект, я надеялся уделить нашей беседе больше времени и лучше понять твою точку зрения. Но теперь придется выяснять, что проникло в мой дом. Сейчас это важнее. Остальное может подождать.
Хект очень надеялся, что выражение крайней озадаченности, которое он пытался изобразить, получилось достаточно убедительным. Вдобавок Пайпер еще нарочно с раздражением посмотрел на Горта, дабы принципат убедился, что он считает эту заминку подстроенной.
Оставалось надеяться, что Кловен Фебруарен уже сбежал.
– Видимо, все дело в вас, – заявил Мадук, когда они вместе шли по улице от особняка Донето. – Вы приходите на встречу, собираясь просидеть там несколько часов, а вас тут же выпихивают.
– На этот раз у хозяина случился приступ паранойи. Он ни с того ни с сего решил, что в дом пробралось нечто ужасное. И пошел его ловить, наплевав на все остальное.
– А на вас он, случайно, не смотрел, когда говорил об этом?
– Что-то вы сегодня злющий. Нет, на меня он не смотрел.
– Стараюсь, как могу, себя подбадривать, мой господин. С самого возвращения с Артесипеи не было еще такого длинного дня.
– Пойдите отдохните. Я как-нибудь обойдусь без тени, следующей по пятам.
– Почему же вы такой умный, а простых вещей напрочь не понимаете? Ведь речь о вашей безопасности.