Костик совершенно растерялся, но потом все-таки опомнился, захлопал глазами и говорит с угрозой:
– Ты не трещи! Ты прямо скажи: гожусь я в космонавты?
Тогда я сказал:
– С таким-то языком? Конечно, нет! Ты что, не понимаешь, что если у космонавта длинный язык, он уже никуда не годится? Он ведь всем на свете разболтает все секреты: где какая звезда вертится и все такое… Нет, ты, Костик, лучше успокойся! С твоим язычищем лучше на Земле сидеть.
Тут Костик ни с того ни с сего покраснел, как помидор. Он отступил от меня на шаг, сжал кулаки, и я понял, что сейчас у нас с ним начнется самая настоящая драка. Поэтому я тоже быстро поплевал в кулаки и выставил ногу вперед, чтобы была настоящая боксерская поза, как на фотографии у чемпиона легкого веса.
Костик сказал:
– Сейчас дам плюху!
А я сказал:
– Сам схватишь две!
Он сказал:
– Будешь валяться на земле!
А я ему:
– Считай, что ты уже умер!
Тогда он подумал и сказал:
– Неохота что-то связываться…
А я:
– Ну и замолкни!
И тут Мишка закричал нам от ракеты:
– Эй, Костик, Дениска, Андрюшка! Идите надпись смотреть.
Мы побежали к Мишке и стали глядеть. Ничего себе была надпись, только кривая и в конце завивалась книзу. Андрюшка сказал:
– Во здорово!
И Костик сказал:
– Блеск!
А я ничего не сказал. Потому что там было написано так: «ВАСТОК-2».
Я не стал этим Мишку допекать, а подошел и исправил обе ошибки. Я написал: «ВОСТОГ-2».
И всё. Мишка покраснел и промолчал. Потом он подошел ко мне, взял под козырек.
– Когда назначаете запуск? – спросил Мишка.
Я сказал:
– Через час!
Мишка сказал:
– Ноль-ноль?
И я ответил:
– Ноль-ноль!
* * *
Прежде всего нам нужно было достать взрывчатку. Это было нелегкое дело, но кое-что все-таки набралось. Во-первых, Андрюшка притащил десять штук елочных бенгальских огней. Потом Мишка тоже принес какой-то пакетик – я забыл, как называется, вроде борной кислоты. Мишка сказал, что эта кислота очень красиво горит. А я приволок две шутихи, они у меня еще с прошлого года в ящике валялись. И мы взяли трубу от нашего самовара-бака, заткнули с одного конца тряпкой, и затолкали туда всю нашу взрывчатку, и утрясли ее как следует. А потом Костик принес какой-то поясок от маминого халата, и мы сделали из него бикфордов шнур. Всю нашу трубу мы уложили во вторую ступеньку ракеты и привязали ее веревками, а шнур вытащили наружу, и он лежал за нашей ракетой на земле, как хвост от змеи.
И теперь все у нас было готово.
– Теперь, – сказал Мишка, – пришла пора решать, кто полетит. Ты или я, потому что Андрюшка и Костик пока еще не подходят.
– Да, – сказал я, – они не подходят по состоянию здоровья.
Как только я это сказал, так из Андрюшки сейчас же закапали слезы, а Костик отвернулся и стал колупать стену, потому что из него тоже, наверно, закапало, но он стеснялся, что вот ему уже скоро семь, а он плачет. Тогда я сказал:
– Костик назначается Главным Зажигателем!
Мишка добавил:
– А Андрюшка назначается Главным Запускателем!
Тут они оба повернулись к нам, и лица у них стали гораздо веселее, и никаких слез не стало видно, просто удивительно!
Тогда я сказал:
– Мишка, а мы давай считаться на космонавта.
Мишка сказал:
– Только, чур, я считаю!
И мы стали считаться:
– Заяц-белый-куда-бегал-в-лес-дубовый-чего-делал-лыки-драл-куда-клал-под-колоду-кто-украл-Спиридон-Мор-дель-он-тинтиль-винтиль-выйди-вон!
Мишке вышло выйти вон.
Он, конечно, постарше и Костика, и Андрюшки, но глаза у него стали такие печальные, что не ему лететь, просто ужас!
Я сказал:
– Мишка, ты в следующий полет полетишь безо всякой считалки, ладно?
А он сказал:
– Давай садись!
Что ж, ничего не поделаешь, мне ведь по-честному досталось. Мы с ним считались, и он сам считал, а мне выпало, тут уж ничего не поделаешь. И я сразу полез в бочку. Там было темно и тесно, особенно мне мешала вторая ступенька. Из-за нее нельзя было спокойно лежать, она впивалась в бок. Я хотел повернуться и лечь на живот, но тут же треснулся головой о бак, он впереди торчал. Я подумал, что, конечно, космонавту трудно сидеть в кабине, потому что аппаратуры очень много, даже чересчур! Но все-таки я приспособился, свернулся в три погибели и лег, и стал ждать запуска.
И вот слышу – Мишка кричит:
– Подготовьсь! Смиррнаа! Запускатель, не ковыряй в носу! Иди к моторам.
И сразу Андрюшкин голос:
– Есть к моторам!
И я понял, что скоро запуск, и стал лежать дальше.
И вот слышу – Мишка опять командует:
– Главный Зажигатель! Готовьсь! Зажж…
И сразу я услышал, как Костик завозился со своим спичечным коробком и, кажется, не может от волнения достать спичку, а Мишка, конечно, растягивает команду, чтобы все вместе совпало – и Костикина спичка, и его команда. Вот он и тянет:
– Зажж…
И я подумал: ну, сейчас! И даже сердце заколотилось! А Костик все еще брякает спичками. Мне ясно представилось, как у него руки трясутся и он не может ухватить спичку.
А Мишка свое:
– Зажж… Давай же, вахля несчастная! Зажжж…
И вдруг я ясно услышал: чирк! И Мишкин радостный голос:
– …жжи-гай! Зажигай!
Я глаза зажмурил, съежился и приготовился лететь. Вот было бы здорово, если б это вправду, все бы с ума посходили, и я еще сильнее зажмурил глаза. Но ничего не было: ни взрыва, ни толчка, ни огня, ни дыму – ничего. И это наконец мне надоело, и я заорал из бочки:
– Скоро там, что ли? У меня весь бок отлежался – ноет!
И тут ко мне в ракету залез Мишка. Он сказал:
– Заело. Бикфордов шнур отказал.
Я чуть ногой не лягнул его от злости:
– Эх вы, инженеры называются! Простую ракету запустить не можете! А ну, давайте я!
И я вылез из ракеты. Андрюшка и Костик возились со шнуром, и у них ничего не выходило. Я сказал:
– Товарищ Мишка! Снимите с работы этих дураков! Я сам!
И подошел к самоварной трубе и первым делом начисто оторвал ихний мамин бикфордов поясок.