Два карабинера в форме с автоматами «узи» наперевес проверяли каждую из подъезжавших к ним по очереди машин. Еще двое стояли наготове чуть поодаль.
Вот постовой знаком разрешил переднему автомобилю проезжать, и Гарри снова врубил передачу. Машина взревела и дернулась вперед, да так, что одному из полицейских пришлось поспешно отскочить в сторону. Он что-то гневно прокричал.
— Господи Иисусе!
Карабинеры подошли к кабине с обеих сторон. Гарри кинул быстрый взгляд на Елену.
— Заговорите им зубы. Все равно чем.
— Buon giorno. — Карабинер изучающе глянул на Гарри.
— Buon giorno, — с улыбкой ответил Гарри, и тут же Елена взяла дело в свои руки.
Размашисто жестикулируя, указывая то на Гарри, то на самое себя, то на машину, она с пулеметной скоростью тараторила по-итальянски, обращаясь к обоим стражам порядка одновременно. Все закончилось за считанные секунды. Карабинеры понимающе закивали, отдали как по команде салют; можно было ехать дальше. Громко заскрежетала коробка, несколько раз взрывоподобно стрельнул глушитель, и автомобиль миновал полицейский кордон, оставив всех четверых постовых в густом облаке сизого дыма.
Гарри взглянул в зеркало, потом на Елену.
— Что это такое вы им сказали?
— Что грузовик нам одолжили, что мы с вами едем на похороны и уже опаздываем. Надеюсь, что это так и останется ложью…
— Я тоже.
Гарри посмотрел на шоссе, которое плавно поднималось к видневшимся вдали скалам, а потом инстинктивно вновь глянул в зеркало заднего вида. Там он не увидел ничего, кроме пропускного пункта, где карабинеры неутомимо осматривали машины одну за другой.
Гарри медленно отвел взгляд от зеркала и посмотрел на Елену. А она глядела на лежавшую впереди дорогу и сидела молча, похоже углубившись в себя. Но вдруг повернулась и взглянула на Гарри, словно знала, о чем он думает и что хочет спросить.
— Ухаживать за вашим братом мне поручили в монастыре.
— То есть вы знали, кто он такой?
— Нет.
— А в вашем монастыре?..
— Я — не знала.
— Действительно не знали?
— Нет.
Гарри вновь уставился на дорогу. Теперь-то она определенно знала, кто такой Дэнни. И кто такой Гарри, но все же шла на большой риск, чреватый многими неприятностями, помогая им обоим ускользнуть от полиции.
— Вы позволите задать вам один вопрос?.. Наверное, глупый… Почему вы это делаете?
— Мистер Аддисон, я сама себя об этом уже не раз спрашивала…
Она бросила долгий взгляд на дорогу, а потом опять повернулась к Гарри. Ее карие глаза оказались неожиданно глубокими и проницательными.
— Признаюсь вам, что когда я приехала в Белладжио, то уже совсем было собралась отправиться в полицию. Рассказать о вас и вашем брате. И я сделала бы это… если бы не труп, который извлекли из озера прямо перед вашей гостиницей. Это был один из тех людей, которые помогли перевезти вашего брата туда, где он сейчас находится. Всего несколько часов назад он узнал, что его жену убили, и тут же отправился домой…
Елена умолкла, видимо, воспоминание оставалось еще слишком свежим и ей было тяжело говорить о случившемся. Но все же она быстро совладала с собой и продолжила рассказ:
— Сказали, что он утонул. Я сомневаюсь, что это действительно так. С ним были еще двое мужчин. Где они и что случилось с ними, я не знаю. Ну и в результате я приняла решение.
— По поводу?..
Елена ответила не сразу.
— По поводу моего будущего, мистер Аддисон. Господь вручил мне заботу о вашем брате. И не важно, что происходит вокруг — от этих забот Он меня освободил. Вообще-то решение оказалось очень даже простым… — Елена помолчала, глядя Гарри в лицо, а потом перевела взгляд на дорогу. — Видите деревья впереди? Сразу за ними направо отходит грунтовая дорога. Сверните туда.
10 часов 15 минут
Эдвард Муи стоял голышом с полотенцем в руке. Он только что вылез из ванны, и с него еще капала вода.
— Кто вы такой? Что вам нужно?
Он не слышал, как отворилась дверь, и не имел ни малейшего представления о том, каким образом этот блондин в джинсах и легкой куртке пробрался на второй этаж. А также как ему удалось миновать полицейские караулы Gruppo Cardinale, выставленные вокруг и внутри дома. Кстати, для того, чтобы никто не мог попасть на виллу Лоренци.
— Мне нужно, чтобы вы отвели меня к священнику, — ровным голосом ответил блондин.
— Убирайтесь, живо! Пока я не позвал охрану! — Эдвард Муи яростным движением завернулся в полотенце.
— Не думаю, что вам это удастся. — Блондин вынул что-то из кармана куртки и положил в белую фаянсовую раковину рядом с поэтом.
— И что я должен с этим делать?
Муи скосил глаза на лежащий в раковине небольшой предмет. Неизвестно что, небольшое, завернутое вроде бы в темно-зеленую ресторанную салфетку.
— Разверните.
Эдвард Муи прожег незнакомца гневным взглядом, а потом медленно взял сверток и развернул.
— О боже!
Отвратительного иссиня-бурого цвета. Перемазанный кровью. Ужасающе раздувшийся, облепленный бумажными волокнами от салфетки, ровно отрезанный человеческий язык. С трудом сдержав позыв к рвоте, Муи испуганно попятился.
— Кто вы такой?
— Водитель «скорой помощи» не захотел рассказывать мне о священнике. Даже попытался драться со мной. — Блондин говорил, неотрывно глядя в глаза Муи. — Вы не боец. Телевидение говорит, что вы поэт. Значит, разумный человек. Поэтому я не сомневаюсь, что вы выполните мою просьбу и отведете меня к священнику.
Эдвард Муи смотрел на него как зачарованный. Так значит, вот от кого прятали отца Дэниела!
— Тут слишком много полицейских. Нам ни за что не удастся пройти мимо них.
— Посмотрим, вдруг да удастся, а, Эдвард Муи?
* * *
Роскани глядел на предмет (или предметы) — бесформенную массу из человеческой плоти, крови и воды, завернутую в изрезанную одежду, — извлеченный из воды. Обнаружил находку пожилой хозяин виллы, на любовно ухоженной территории которой они сейчас находились. А криминалисты занимались своим делом: фотографировали, записывали, опрашивали вызвавшего полицию человека.
Никто не знал, кто они, вернее, кто они были. За исключением Роскани, ну и, конечно, Скалы и Кастеллетти. Это были оставшиеся — похоже, что двое, — из тех, кто сопровождал отца Аддисона на прогулочном катере до виллы Лоренци.
Проклятье, как же Роскани хотелось курить! Взять и стрельнуть сигарету у одного из помощников. А потом у другого. Вместо этого он вынул из кармана завернутый в фольгу шоколадный бисквит, развернул, откусил кусок и отошел в сторону. Он не имел ни малейшего представления, где зарезали этих людей, знал лишь, что их зарезали, причем самым зверским образом. И еще он готов был прозакладывать годовой запас шоколадных бисквитов, что сделал это тот самый любитель орудовать пикой для колки льда.