— Мы можем сделать с вами все, что захотим. Точно так же, как и раньше. — Голос оставался ровным и бесстрастным. — Чего вы пытаетесь добиться, говоря нам все это сейчас?

Мартен предвидел этот вопрос. Тут предстояло совершить осторожный маневр и перенести давление с себя на дознавателя.

— То, чего я пытаюсь добиться, соответствует не только моим интересам, но и вашим.

— Моим? — Дознаватель выдавил из себя злобный смешок. — Так ведь это вы связаны, и на ваших глазах сейчас повязка. Это ваша жизнь висит на волоске, а не наша.

Мартен в душе довольно улыбнулся. Собеседник был не только озадачен, но и несколько уязвлен, значит, оказался в позиции обороняющегося. Как раз этого Николас и добивался.

— Я тут у вас уже долго сижу. Слишком долго.

— Ближе к делу! — рявкнул дознаватель. Теперь он был откровенно раздражен. Тем лучше.

— Дни летят. Дата коронации Александра Романова все ближе. А его будущий шурин запропастился куда-то. Ищут-ищут, а найти не могут. Между тем ни семейная жизнь, ни само положение монарха от такой ситуации не выигрывают. Будущий царь нервничает, злится.

Мартен опасался, что на этом месте дознаватель спросит, а почему же о его исчезновении не пишет пресса. Но тот не спросил. Сам-то Николас давно задавался таким вопросом. Оставалось предположить, что Александр распорядился замять это дело. И, как видно, замяли.

— Поскольку от меня нет никаких вестей, тело мое до сих пор не найдено, а в мире очень неспокойно, — продолжил он, — наследник престола и его люди наверняка думают, что меня похитили. По их мнению, тот, кто это сделал, дожидается коронации, чтобы совершить какой-нибудь теракт с моим участием. А такого они допустить не могут.

Как вы, должно быть, знаете, у царевича есть личная охрана, которая называется Федеральной службой охраны, или сокращенно ФСО. Она состоит из бывших спецназовцев, и руководит этой службой очень способный человек, которого зовут полковник Мурзин. Не может быть никакого сомнения в том, что они разыскивают меня. И можете быть уверены, что к настоящему времени к ним присоединились другие российские спецслужбы, действующие очень квалифицированно и убедительно.

Вам не придется долго ждать, прежде чем они найдут вашу дверь. И когда они вышибут ее, вы убедитесь, что это люди серьезные, неулыбчивые. — Николас выдержал паузу, давая собеседнику возможность подумать над услышанным, но не слишком долго.

— В общем, счетчик стучит. Кольцо вокруг вас смыкается. На вашем месте я бы собрал своих людей и дал деру подальше от меня и этого места. Куда-нибудь подальше.

Наступило долгое молчание. Потом послышалось характерное похрустывание пальцев. По-прежнему не проронив ни слова, Мартена отвели вверх по лестнице в его комнату. Повязку с глаз сняли. Он сидел в темноте, не зная, чего ожидать. Прошел час, другой. В душу начало закрадываться сомнение, а не ошибся ли он в своих расчетах. Не исключено, что как раз сейчас дорабатывается какой-нибудь страшный сценарий, где ему отведено не последнее место. И скоро его переправят в какое-нибудь террористическое логово, где с ним начнут творить такое, о чем и подумать страшно.

Миновал еще час. Затем послышались шаги людей, поднимающихся по лестнице. Судя по всему, их было четверо. Еще пара секунд — и дверь распахнулась. Ему завязали глаза, связали сзади руки. Пошли вниз по лестнице: один марш, другой, потом еще два. Стукнула открываемая дверь, и лицо овеял холод.

Его пихнули в спину. Кто-то надсадно крякнул, и его подсадили куда-то, наверное, в кузов грузовика. Таким же образом его везли сюда. Он задержал дыхание, ожидая, что его повалят и закатают в ковер. Однако вместо этого послышался хриплый голос дознавателя.

— Помилуй тебя Бог.

Люди отошли. Дверцы кузова захлопнулись, и кто-то навесил на них снаружи замок. Заурчал двигатель и грузовик двинулся с места.

23

Когда машина начала набирать скорость, у него заныло сердце. Секунд через двадцать поехали чуть медленнее, но внутри опять похолодело, поскольку водитель совершил резкий поворот. Потом еще раз. Где он находится? И куда его везут? У него не было ни малейшего представления. Но имеет ли это какое-нибудь значение? Достаточно было слов дознавателя, от которых пошел мороз по коже.

«Помилуй тебя Бог» — это был смертный приговор. Он полностью ошибся в предположениях об этих людях. Пытаясь перехитрить их, он лишь перехитрил самого себя и вручил им большой приз, больший, чем они могли ожидать. А теперь находится на дороге в ад. В эти жестокие времена довольно многие становились военными трофеями, и их судьба была ему хорошо известна.

Не приходилось сомневаться в том, что через несколько часов его передадут какой-нибудь неизвестной группировке. Его начнут допрашивать, затем пытать — до тех пор, пока не заставят сделать нужное им политическое заявление. А в конце концов убьют. Все это, скорее всего, будет исполнено перед видеокамерой, с тем чтобы размножить запись и разослать копии нужному числу телекомпаний, газет, радиостанций. Копий должно быть достаточно, чтобы мир убедился, какая жестокая и беспощадная сила ему противостоит.

Если Ребекка увидит это, то ее рассудок не вынесет ужаса. И она опять станет такой же, какой была в Лос-Анджелесе. Одному Господу известно, как прореагирует на это Александр с его полностью расшатанной психикой.

«Помилуй Бог…»

Мартен пытался блефовать. А они взяли да и приняли вызов. И вот он заперт в крытом кузове грузовика, связанный и ослепленный. Ничем не лучше животного, которое везут на бойню. И, подобно животному, ничего не может сделать, чтобы изменить свою судьбу.

По его расчетам, ехали примерно час. Притормозили, резко свернули вправо и проехали еще где-то милю. Последовал еще один поворот направо, а потом налево; затем грузовик остановился. Раздались голоса и стук дверей. Кажется, приехали. Он напрягся, когда створки двери кузова распахнулись и, судя по топоту, двое залезли внутрь. Их руки подхватили его и вышвырнули наружу. Так Мартен оказался на земле.

— Помилуй тебя Бог, — прозвучал совсем рядом незнакомый голос.

Это было своего рода заклинание. И у него было чувство, что прямо здесь его убьют. В голове билась единственная мысль: «Хоть бы побыстрее».

Щелчок. Он был отчетливым и предвещал, что голова вот-вот почувствует холодную сталь пистолета. И Мартен вновь взмолился в душе, чтобы с казнью не тянули. Но в следующую секунду ему что-то засунули в карман пиджака. А затем разрезали путы, стягивавшие руки. Послышался быстрый топот, двери машины захлопнулись. Взревел двигатель, и этот рев начал удаляться.

Николас сорвал с глаз повязку. Была ночь. И он был один на темной городской улице. Габаритные огни грузовика мелькнули вдали и скрылись за углом.

Он оцепенел, не в силах поверить в случившееся. Затем его рот медленно растянулся в нервной улыбке.