Медленно, почти неслышно баронесса двинулась к Александру, словно гипнотизируя его взглядом.

— Царь — это владыка. А владыка обязан быть мудр и хорошо знать своих врагов. Он обязан понимать, что недоверие или амбиции какого-то политика — это не то, из-за чего можно рисковать собственным будущим и будущим своих детей. Он обязан сознавать, что до тех пор, пока корона не увенчала его голову, будущий царь остается во власти этого политикана. Президент Гитинов влиятелен, проницателен и очень опасен. И обращаться с ним следует как с опасным инструментом. Его нужно ласкать, обхаживать, тихонько дергать за ниточки, как марионетку, пока он полностью не поверит в то, что ты не представляешь для него никакой опасности, что не мечтаешь ни о чем, кроме как стать номинальным монархом, который всю жизнь будет оставаться в его тени.

Баронесса остановилась перед Александром. Взгляд ее оставался прям и тверд.

— Как только это будет сделано, корона наша, — прошептала она. — Ты хорошо понимаешь это, мой милый?

Александру хотелось просто повернуться и уйти, но он не мог пошевелиться. Слишком велика была исходящая от нее сила.

— Да, баронесса, — сами собой прошептали его губы в ответ, а голос предательски дрогнул. — Понимаю.

— Тогда пусть Мурзин остается здесь, со мной. А ты немедленно возвращаешься в Москву, — сказала она как отрезала.

Александр безмолвно стоял и смотрел на нее словно пораженный молнией. Две простые мысли, одинаково злобные, терзали его сейчас. Так кому же в действительности будет принадлежать корона — ему или ей? И кто в большей степени марионетка — Гитинов или он сам?

— Ты слышал, что я сказала, мой милый? — Гневные нотки ее голоса ранили его.

— Я…

— Что?

Александр задержал на ней свой взгляд еще на несколько секунд, испытывая желание высказать ей все сразу. Заявить раз и навсегда, что с него хватит всех этих ее манипуляций. Но жизнь научила его, что такой ответ лишь вызовет бурю. Как и прежде, в нынешней ситуации шансов на то, что последнее слово останется за тобой, не было никаких.

— Ничего, баронесса, — наконец выдавил он из себя. А затем повернулся на каблуках и вышел вон.

39

Санкт-Петербург, 15.18

Преодолев Аничков мост, бежевый «форд» продолжил движение по забитому машинами Невскому проспекту — петербургским Елисейским Полям или, если угодно, Пятой авеню. Автомобиль был неприметен, он не выделялся из тысяч своих собратьев, сновавших по всему городу. Через несколько минут на берегу Невы вырос золотой шпиль Адмиралтейства, а напротив — величавое строение в стиле русского барокко. Это и был Эрмитаж.

— Высадите меня, немного не доезжая до музея, — обратилась леди Клем к Коваленко, сидящему за рулем. Она давно поглядывала на него с правого сиденья. — Там есть боковой вход. Я попросила Ребекку, чтобы она меня там ждала. У нас будет свой гид, который поведет на частную экскурсию. Думаю, этого будет достаточно, чтобы оторваться от ФСО, во всяком случае на время.

— Если предположить, что ей позволят отдалиться на такое расстояние, — нервно заерзал Мартен на заднем сиденье.

— Есть случаи, когда мы просто должны довериться судьбе, — наставительно произнес Коваленко, притормаживая за переполненным пассажирами городским автобусом.

— Да, — коротко бросил Николас и откинулся на спинку сиденья. Клем последовала его примеру.

Любовница была восхитительна. Мартен не мог припомнить, когда видел ее такой красивой в последний раз. У него буквально дыхание перехватило, когда он увидел ее — только что пересекшую линию паспортного контроля в аэропорту Пулково. Легкая походка, темные очки, черный кашемировый свитер, брюки и светло-коричневый плащ от Бэрберри. Стильный наряд довершала большая кожаная сумка.

А вот ее реакция на встречающих была далеко не столь лестной. Первым ей в глаза бросился Коваленко. А рядом с ним стоял в ожидании болезненно тощий мужчина с бритой физиономией и ужасающей прической.

— Господи, Николас, до чего же ты себя довел! — протянула она с неподдельной тревогой.

Больше ей ничего не удалось сказать, потому что Коваленко подхватил их под руки и быстро повел под порывами свежего питерского ветра к «форду», не дав даже возможности обняться. О том, что каждый из них подумал при встрече после долгой разлуки и немалых испытаний, предстояло сказать позже. Кроме того, Клем была вынуждена на время подавить в своей душе не самые лучшие чувства к Коваленко. Воспоминания о том, какой допрос с пристрастием он вместе с Ленаром устроил ей в Париже, к приятным явно не относились.

Отсчет времени уже шел. Подъезжая к Эрмитажу, все трое понимали, что самое главное сейчас для них — это Ребекка. Как она поведет себя при виде брата? Как прореагирует на правду об Александре? Как поступит после всего этого? Опасение, которое высказывал ранее Мартен, вообще не обсуждалось. Между тем и оно было небезосновательным: что, если судьба с самого начала не будет благосклонной и Ребекка не приедет вообще?

40

Эрмитаж, 15.25

Клем вышла из «форда» и направилась прямиком к боковому входу в Эрмитаж.

— Леди Клементина Симпсон, — представилась она охраннику в форме у дверей, приложив все силы к тому, чтобы ее британский акцент звучал как можно убедительнее.

— Да-да, конечно, — учтиво ответил страж по-английски и открыл перед нею дверь.

По мраморному коридору она зашагала к экскурсионному бюро. Снова представилась, повторив свое имя.

Через секунду дверь офиса отворилась, и оттуда вышла дородная женщина небольшого роста в аккуратно выглаженном форменном костюме.

— Я ваш гид, леди Клементина. Меня зовут Светлана.

— Благодарю вас. — Клем осмотрелась. На часах было полчетвертого.

Именно здесь и на это время была назначена встреча с Ребеккой. План заключался в том, чтобы попросить экскурсовода показать им Малахитовый зал. Там можно будет отделаться от провожатых из ФСО, поднявшись вместе с гидом на служебном лифте на второй этаж. Всего несколько шагов — и они окажутся в зале, из окон которого открывается отличный вид на реку и причал, что напротив музея. Яхта должна подойти без пяти четыре. Как только она покажется у берега, Ребекка и Клем устремятся в Малый тронный зал, посвященный памяти Петра Великого. По личной просьбе лорда Престбери после обеда этот зал закроется для посетителей. Они войдут туда лишь вдвоем, попросив гида подождать за дверью, под тем предлогом, что им предстоит важный разговор с глазу на глаз. Внутри их будут ждать Мартен и Коваленко.

15.34

Где же Ребекка?

Мартен стоял за Коваленко в очереди в одну из четырех билетных касс. Томясь в ожидании, люди вокруг болтали примерно на полудюжине языков. Еще шаг вперед…