Для Мартена было очень важно увериться в том, что конфиденциальность действительно будет соблюдена, и пятнадцатиминутный разговор с доктором Максвелл-Скот убедил его в том, что так оно и есть. Врач рассказывала о реабилитационной программе, которую они с доктором Фланнери разработали для девушки, и о том, насколько значительными и успешными могут быть результаты ее применения.

В конце беседы его охватило чувство умиротворения. Он проникся глубочайшим доверием к этой женщине, чему способствовала ее теплая и сердечная манера общения. Кстати сказать, те же чувства Мартен испытывал, общаясь с мисс Симпсон и со всеми остальными, — с того самого момента, когда они встретили его в зале прилета аэропорта Хитроу, быстро провели через таможенный и пограничный контроль к машине «скорой помощи», и даже во время оформления Ребекки после их приезда в клинику.

— Вы выглядите очень уставшим после путешествия, и, конечно же, вы обеспокоены. Я уверена, что вам удастся найти гостиницу где-нибудь неподалеку.

— Да, я уже выбрал — отель «Хэмпстед холидей инн».

— Ну вот и замечательно, — улыбнулась она. — Поезжайте туда и отдохните. За Ребекку не волнуйтесь, ей у нас будет очень хорошо. А вы можете снова ненадолго навестить ее перед ужином, примерно в шесть часов вечера.

— Хорошо, — ответил Николас Мартен, а потом, не сдержавшись, эмоционально добавил: — Спасибо вам! Огромное спасибо!

4

Отель «Хэмпстед холидей инн» действительно находился всего в нескольких минутах езды от клиники «Бэлмор». Николас откинулся на спинку заднего сиденья, пытаясь почувствовать дух города, который до сегодняшнего дня он знал лишь по книгам, кинофильмам и оглушительной музыке британских рок-групп.

Такси свернуло на Хаверсток-Хилл, и Мартен вдруг вздрогнул, осознав, что поток встречных автомобилей едет не слева, как обычно, а справа от них. Во время поездки из Хитроу в машине «скорой помощи» он не обратил на это внимания и заметил только теперь. Данное обстоятельство заставило его окончательно поверить в то, что они с сестрой оказались совершенно в ином месте и что благодаря Дэну Форду и доктору Фланнери они не оставили за собой следы, а их тылы надежно защищены.

После выписки из больницы Дэн Форд сразу же отправил его в дом своего коллеги, расположенный среди апельсиновых плантаций к северо-западу от Лос-Анджелеса. Затем он расторг договор аренды с домовладельцем, у которого его друг снимал жилище, и распродал все его вещи, оставив лишь самые нужные и поместив их в платное хранилище, причем документы оформил на свое имя.

А доктор Фланнери со своей стороны не только договорилась о переводе Ребекки в «Бэлмор», но и уладила все формальности с пансионатом Святого Франциска. Буквально за несколько часов до их отлета в Лондон она сообщила сестре Рейносо, что по просьбе Джона Бэррона Ребекку переводят в медицинское учреждение, находящееся в другом штате. Меньше чем через полчаса после разговора с сестрой Рейносо врач уже везла Бэррона и Ребекку в своей собственной машине в аэропорт. Оказывается, она умудрилась договориться с начальством аэропорта о том, чтобы в связи с «тяжелым состоянием» пациентки ей и ее брату разрешили подняться на борт самолета задолго до объявления посадки. Таким образом, никто из публики, толпившейся в зале ожидания, их не видел.

Итак, основные шаги были сделаны, и они, проделав долгий перелет через Атлантический океан, оказались здесь — целые и невредимые. Поэтому теперь Николас Мартен мог позволить себе хотя бы на несколько минут расслабиться и заняться созерцанием улиц, по которым проезжало такси. И при этом не думать о том, почему он отдал предпочтение именно «Бэлмору», а не клиникам Рима и Женевы. Не думать о том, почему ему понадобилось приехать именно в Лондон.

5

Все еще понедельник, 15.25

Мартен зарегистрировался в гостинице и, поднявшись в номер, распаковал свои вещи. Сразу же после этого он принял душ, надел чистые джинсы, легкий свитер и спортивную куртку, после чего спустился в вестибюль и спросил у швейцара, как проехать на Аксбридж-стрит. Через двадцать минут такси, в котором он сидел, свернуло с Ноттинг-Хилл-гейт на Кемпден-Хилл-роуд и поехало по направлению к Аксбридж-стрит.

— Какой вам нужен дом? — осведомился водитель.

— Я выйду вот здесь, спасибо, — ответил он.

— Как пожелаете, сэр.

Такси затормозило у обочины, Николас расплатился с шофером, вышел, и машина уехала. А он словно вступил в мир Реймонда или, по крайней мере, в его кусочек — тот, который нашел на листке бумаги среди вещей преступника.

Дом 21 по Аксбридж-стрит представлял собой элегантный трехэтажный особняк, отгороженный от улицы и тротуара черной кованой узорчатой оградой высотой в шесть футов. За оградой росли два огромных платана, на ветвях которых уже начали лопаться почки. Очевидно, виной тому были ласковые солнечные лучи и весна, которая в нынешнем году, по словам таксиста, выдалась на удивление теплой.

Подойдя поближе, Мартен увидел приоткрытые чугунные ворота и стоящую возле них стремянку. Выложенная кирпичом дорожка у ворот была закрыта кусками ткани, а на лестнице висело ведро с черной краской. Самого маляра видно не было.

Он остановился у ворот и посмотрел на дом. Парадная дверь была закрыта, а влево от нее, за дом, уходила садовая дорожка. Но и там не было видно ни одной живой души.

Николас скользнул в ворота и, обогнув лестницу, пошел по дорожке вдоль дома. Обогнув особняк, он увидел приоткрытую дверь, к которой вели три ступеньки. Поглядев вокруг и снова никого не увидев, Мартен поднялся по ступеням, замер у двери и стал прислушиваться.

— Эй! — позвал он. — Есть тут кто-нибудь?

Ответа не последовало.

Ему понадобилось всего несколько минут, чтобы обойти дом с первого до третьего этажа, а затем вновь спуститься вниз. Все, что он успел увидеть за время этого короткого осмотра-обыска, были богато обставленные комнаты и никаких признаков того, что в них сейчас кто-то обитает.

Мартен был весьма разочарован, но, с другой стороны, именно чего-то в этом роде он и ожидал. Как он помнил из присланного в Лос-Анджелес отчета лондонской полиции, дом принадлежал некоему Чарльзу Диксону, ушедшему на покой биржевому брокеру, живущему большую часть года на юге Франции. В отчете также говорилось, что, будучи допрошен, мистер Диксон сообщил, что знать не знает никакого Реймонда Оливера Торна, никогда о нем не слышал и понятия не имеет, с какой стати могло понадобиться этому Торну его разыскивать. Он приезжает в свой лондонский дом лишь на рождественские каникулы да на неделю в конце июня, когда проходит теннисный турнир Уимблдон, вот и все. Остальную часть года он проводит во Франции, а дом стоит пустой.

И все же в середине марта Реймонд должен был оказаться в Лондоне и явно собирался прийти по этому адресу. Это казалось лишенным всякого смысла, если только дом время от времени не сдают, но лондонская полиция ни словом не упомянула об этом.