Движение не ограничивалось пределами Германии. На протяжении многих лет мы работали вместе с сочувствующими нам движениями внутри правительств стран Европейского содружества. Первой заявила о себе Франция. Движения других стран, взращенные нами, должны были действовать под нашим руководством.
Чтобы показать, на что способны мы, лидеры движения, созданного вначале для себя, а затем, в нужный момент, способного распространиться на весь мир, мы приступили к осуществлению нашей собственной грандиозной технологической программы.
Во время войны в Берлине, под землей, был построен экспериментальный медицинский комплекс, защищенный от любых бомбежек союзных войск. Этот центр получил название „Сад“. Именно там, в „Саду“, мы должны были осуществить нашу ключевую программу. Она носила сверхсекретное кодовое название – „Ubermorgen“ – „Послезавтра“, символ того дня, когда Рейх возродится и станет самой грозной и могущественной силой в мире. На этот раз основой нашей власти должна была стать экономика; армия лишь поддерживала ее».
Осборн внезапно остановил пленку. Сердце его бешено стучало, голова кружилась. Он глубоко вздохнул, встал и подошел к телевизору, словно хотел убедиться в реальности его существования. Он увидел только серебристо-белый экран и крошечную красную лампочку на видеомагнитофоне.
«Ubermorgen!» – «Послезавтра!»
Немыслимо! Не может быть! Он, должно быть, ослышался! Салеттл сказал что-то другое! Осборн снова сел, перемотал запись чуть-чуть назад, нажал кнопку «Стоп», а затем – «Пуск».
«…в „Саду“, мы должны были осуществить нашу ключевую программу. Она носила сверхсекретное кодовое название „Ubermorgen“ – „Послезавтра“».
Осборн остановил кадр, и изображение Салеттла на экране застыло.
Мысли Осборна перенеслись в Юнгфрау. Он увидел над собой фон Хольдена, целящегося из пистолета прямо ему в грудь; вновь услышал свой вопрос, за что убили отца, и ответ фон Хольдена: «Fur „Ubermorgen!“ – За „Послезавтра!“»
Если то, что произошло с ним в горах, было бредом, галлюцинацией, то откуда же он знает эти слова?! Салеттл сказал, что это – сверхсекретные сведения, известные только Организации. Поэтому, если Осборн и слышал их, то только от фон Хольдена. А это означало, что все случившееся на Юнгфрау – реальность!
Его нашли собаки, говорил Реммер. И после того, как его спасли, он видел Веру на вокзале. Но – в бреду или наяву – Осборн знал, что она была там, наверху. Возможно ли, чтобы она успела спуститься назад до прихода полиции? И если да, то как она нашла фон Хольдена? Осборн чувствовал, что сходит с ума. Он нажал кнопку «Повтор» и снова прослушал Салеттла; затем еще и еще. Программа «Ubermorgen» на протяжении пятидесяти лет была тщательно охраняемой тайной Организации. Откуда мог узнать это название Осборн, если не от фон Хольдена?.. Чем больше он думал об этом, тем реальней становились его воспоминания.
Придя в себя, Осборн включил запись. На экране вновь появился Салеттл.
«Символом возрождения Рейха из пепла должно было стать наше управление процессами жизни. Пересадки человеческих внутренних органов проводятся уже много лет. Но никто никогда не пробовал осуществить пересадку человеческой головы. Именно это стало нашей целью, которую мы в конце концов осуществили.
Решающий момент наступил в 1963 году, когда из тысяч тайно обследованных мужчин было отобрано восемнадцать. Критерием отбора служило максимальное сходство с генетическим кодом Адольфа Гитлера – личностные характеристики, физические и психологические качества и тому подобное. Никто из этих людей не представлял своей участи. Некоторым из них помогли, как и Гитлеру, подняться из безвестности к вершинам власти, других не трогали, а лишь наблюдали за их развитием в естественных условиях. Разница в возрасте составляла десять лет – это давало возможность экспериментировать и в случае неудачи вносить усовершенствования. Через десять дней по истечении пятидесятишестилетия объекту эксперимента вводилось сильное снотворное, затем голову его отсекали и подвергали глубокому замораживанию, а тело кремировали. Вскоре после этого его семья…»
Салеттл помолчал, и лицо его на миг исказилось болью; затем он взял себя в руки и продолжал:
«…его семья и все близкие ему люди либо погибали в автокатастрофе, либо просто бесследно исчезали.
Как я уже сказал, многие эксперименты заканчивались неудачно. Но с человеком, известным вам под именем Элтона Либаргера, мы добились успеха. Празднование в Шарлоттенбурге должно было продемонстрировать нашу победу. Туда пришли самые преданные люди, избранники.
Реализация нашего фантастического проекта заняла пятьдесят лет. За это время погибло множество невинных людей, которые помогали нам, сами того не ведая, – мы не осмеливались оставлять следов. Для этого мы нанимали профессиональных убийц, а их потом уничтожала наша служба безопасности. На нас работало огромное количество простых людей. Одних заставляли все это делать, другие искренне верили в арийскую идею, третьи понятия не имели, чем они занимаются. Процесс, как я уже сказал, длился пятьдесят лет. И когда наконец мы достигли успеха, настал момент для второй стадии программы „Ubermorgen“».
Вторая стадия? Сердце Осборна снова забилось сильней, и он подвинулся ближе к экрану.
«Мы вырастили двух молодых людей, братьев; они обучались в самых престижных учебных заведениях, а затем, незадолго до объединения Германии, мы отправили их в Лейпциг, в лучший институт физической культуры Восточного сектора. Чистокровные арийцы, генетически спроектированные, они физически представляют собой самые совершенные человеческие образцы из ныне живущих. В возрасте двадцати четырех лет каждый из них готов совершить главное жертвоприношение.
Презентация Элтона Либаргера в Шарлоттенбурге станет научным и духовным подтверждением наших намерений. Доказательством нашей преданности идее возрождения Рейха. В соответствии с планом по окончании празднества в мавзолее дворца в присутствии самых почетных гостей произойдет вторая церемония. Один из этих юношей будет избран на место Либаргера и станет мессией нового Рейха. В тот миг, когда выбор будет сделан, избранник уничтожит Либаргера. Затем этого молодого человека начнут готовить к хирургической операции, которая не позднее чем через два года превратит его в нашего лидера.
Эрвин Шолл, Густав Дортмунд, Юта Баур и я – старейшие члены Организации. Мы пережили Нюрнберг, Мартина Бормана, Гиммлера и многое другое.
За пятьдесят лет Шолл, Дортмунд, Юта Баур стали неслыханно богаты и могущественны, деспотичны и чрезвычайно жестоки. Я же все время оставался в тени, наблюдая за ходом экспериментов.
Удача с Либаргером вдохновила Шолла назначить день презентации в Шарлоттенбурге. К этому моменту семеро избранников были еще живы, но уже не нужны. Именно Шолл приказал уничтожить их, как и всех остальных, но тела не кремировать, а оставить раскиданными по всей Европе. Их семьи на этот раз не тронули, оставив их оплакивать мертвецов. Журналисты, должно быть, надолго запомнят день, когда им пришлось рассказывать об этих зловещих убийствах. Никогда еще Организация не демонстрировала такого презрения к миру, не попирала столь дерзко все человеческие нормы. Жизнь человека не стоила ломаного гроша, если не служила целям Организации. Для Шолла это было отголоском славного прошлого, которое, как он был уверен, вскоре опять станет настоящим.